Терпи, неудачница!

Иванова Ксюша

Я, наконец-то, понял, почему она такая колючая с новыми, малознакомыми людьми. Она боится довериться, потому что видела в своей жизни только предательство и отсутствие любви со стороны самых близких и родных. Родители какие-то... как чужие, ей-Богу! Не спросили ни о чем. Моя мать уже стол бы накрывала, не знала бы от радости, куда посадить и чем угостить! Муж - идиот, разве гуляют от таких женщин? Подруги... тоже немного сумасбродные! Дочка с характером... Нет, однозначно, нужно ее забирать к себе! Чтобы никто больше обидеть не посмел! 

Я задумался, стоя

возле окна в кухне, пока она была в душе. На город опускался вечер. Из окошка квартиры на третьем этаже был виден потрясающий, отливающий всеми оттенками оранжевого, закат. Солнце уже успело коснуться самым своим краешком кромки горизонта на самом краю города, там, где ясно была видна узкая полоска далекого леса. Во дворе были слышны детские голоса и гомон старушек, дежуривших на скамейках, установленных по обе стороны от входа в подъезд. Все это было так знакомо и близко и, одновременно, совсем по-другому, как и мои чувства к этой женщине. И я готов был в эту минуту сражаться с целым миром, только чтобы она улыбалась. 

Я не слышал, как Женя подошла сзади. И даже вздрогнул, когда она прижалась, крепко обхватывая руками за талию.

– Прости, напугала! Слушай, Саш, а пошли в кино? Тут недалеко, пешком даже можно!

40.

– Давай, Женек, рассказывай!
– Ирина устроилась за учительским столом в моем классе. Вела себя, как хозяйка, даже преспокойно наяривала мою шоколадку! (Откуда только у меня такая любовь к сладкому появилась, никогда особо не страдала от нее?)

После педсовета большинство учителей разошлись по домам, и только некоторые, особо ответственные, отправились по своим кабинетам, чтобы доделать то, что еще не успели перед началом учебного года. Ирина в свой кабинет биологии даже не заглянула - сразу завернула ко мне. 

Рассказывать мне не хотелось. Я, вообще, чувствовала себя как-то странно. Вроде бы, уже не страдала по Саше так отчаянно, как в первые дни после его отъезда, три недели назад, но и жила, как в тумане - бессмысленно, рутинно и однообразно. Ничто меня не радовало, ничто не доставляло удовольствия. 

Только вечером, когда он звонил, я оживала. Я существовала, по другому не скажешь, целый день в ожидании вечера и этих часов, которые пролетали немыслимо быстро. Я даже есть могла только с ним - он по одну сторону от экрана, а я по другую! 

– Женя!
– Ирина напомнила о себе.
– Ты - сама не своя. Что случилось, пока меня не было? 

Только вчера вечером моя подруга вернулась с семьёй из Египта, и эта причина была единственной, почему до сих пор она не выпытала все подробности из моей личной жизни!

– Ир, лучше ты рассказывай, как там пирамиды, не развалились еще?

По кислому лицу подруги было ясно, что моя шутка не удалась.

– Расскажу. Завтра вечером все ко мне придете, винца заморского бахнем, подарки отдам, фотки покажу! А сейчас я хочу с тобой наедине пообщаться. Рассказывай! Ты меня знаешь, ни за что не отстану!

Это да - настойчивости и упрямства ей не занимать. "И наглости" - добавила мысленно.

– Ну что рассказывать?

Саша уехал. У него сын в больнице был. Помнишь, я говорила, что мальчика машина сбила? Сейчас его выписали, но нога еще в гипсе, что-то там неправильно заживает. 

– Не у жены бывшей Саша твой случайно обитает сейчас?

Я с недоумением посмотрела на нее - зачем она меня сейчас ревновать заставляет? Я и так-то постоянно на взводе! 

– Он на работу вышел на прошлой недели. В тот же фитнес-центр, где и до этого, только на дополнительную ставку. Ну да, по выходным ездит к сыну, к себе его забирает с ночевкой.

– А ты, значит, новый учебный год здесь начинаешь? Он звал тебя с собой? 

– Звал.

– Почему не поехала? Стоп! Дай угадаю! Варька на дыбки встала и ультиматум тебе выдвинула?

Я кивнула. Врать не имело смысла - Ирка хорошо знала мою дочку.

– Знаешь что, педагог хренов, как тебе вообще детей чужих доверяют, если ты свою, единственную, такой эгоисткой вырастила? Стукнула бы кулаком об стол, а лучше, ей по шее, чтобы молча вещи собирала и все! 

– А она бы Сашу возненавидела? Как причину ее проблем! У нее возраст такой, сама знаешь, еще выкинет что-нибудь - с крыши прыгнет, например, как помнишь, в прошлом году в третьей школе с девочкой было? Варька сказала, что лучше с отцом останется, представляешь? 

– Предательница она! Ну подожди, я с ней поговорю! Мало не покажется!

– Нет, Ира, не нужно. Я тоже поначалу пыталась - и разговаривала, и плакала, и орала, ничего не помогло. Влюбилась она, понимаешь? И мальчик, ничего такой, хорошенький - симпатичный, спортом занимается, неглупый, вежливый. В прошлые выходные знакомиться приходил.

– Ох, не рано ли? Четырнадцать лет!

– Через неделю пятнадцать..., - убитым голосом повторила я Варькину, самую любимую в последнее время, фразу. 

– Так, ладно. Но почему Морозов твой не переедет сюда, к тебе? Неужели в квартире дело? Так снимите себе двушку, а эту сдавать будете, ничего не потеряете! Кстати, у Игорька моего знакомый в фитнес-центре у нас работает, в этом, как его? "Кристалле", что ли? Каким-то директором... финансовым? Не помню, но спрошу. Поможет, устроить Сашу твоего.

– Не может он приехать. 

– Почему?

– Китайцы, которые с нами в поход ходили, в суд на него подали. Ну, в смысле, подали-то они на фирму, но там так получилось, что Саша виноват оказался. Пока приговор суд не вынесет, ему никуда уезжать нельзя. 

– Е-моё! Ну и дела! И когда суд будет? 

– Через неделю.

Ирка замолчала. Долго разглаживала фольгу от съеденной шоколадки ногтем, а потом сказала то, что поразило меня в самое сердце, потому что мне даже в голову не пришло:

– И кто, интересно, за него в суде выступать должен? Не ты ли? Ты ж там была, все видела? Бросила своего мужика на произвол судьбы? Сядет в тюрьму, а ты здесь будешь Варьке сопли до старости вытирать! Дура ты! Увольняйся и вали в Иркутск, пока не поздно. А-то, знаешь ли, будешь локти себе кусать потом!