Терпсихора (История, Книга 5)

Геродот Галикарнасский

Я знаю количество песка и меру моря,Я постигаю мысли глухонемого и слышу безгласного,Ко мне дошел запах крепким щитом защищенной черепахи,Она варится в медном сосуде вместе с мясом ягненка;Медь разостлана внизу и медь положена сверху.

48. Записав изречение пифии, лидийцы удалились и возвратились в Сарды. Остальные послы также явились туда с изречениями оракулов. Тогда Крез стал рассматривать записи, разбирая их одну за другой. Ни одна из них не удовлетворяла его; лишь узнав изречение дельфийского оракула, он проникся чувствами благоговения и веры, находя действительным оракулом только дельфийский, так как он один открыл то, что сделал Крез. Дело в том, что, отправив к оракулам вопрошателей, царь дождался назначенного дня и устроил следующее: изрубил вместе черепаху и ягненка и сам варил их в медном котле, будучи уверен, что ни придумать, ни угадать этого никто не сможет.

49. Таков был ответ, полученный Крезом из Дельф. Не знаю, что сказал лидийцам оракул Амфиарая после того, как они исполнили установленные в храме правила, никто

не говорит о том; только Крез убедился, что и это святилище имеет правдивого оракула.

50. После этого Крез умилостивлял дельфийское божество обильными жертвами, а именно: он принес ему в жертву всякого рода животных по три тысячи голов, соорудил огромный костер и сжег на нем ложа, частью позолоченные, частью посеребренные, золотые чаши, пурпурные плащи и хитоны; этим он надеялся вернее расположить к себе божество. Кроме того, царь велел всем лидийцам участвовать в жертвоприношении, в какой мере каждый из них может. По окончании жертвоприношения он велел переплавить огромное количество золота, приготовить из него полукирпичи в числе ста семнадцати, каждый в шесть ладоней длины, в три ширины и в одну ладонь высоты; из них четыре кирпича из чистого золота, каждый в два с половиной таланта весом, остальные из белого золота, каждый весом в два таланта. Кроме того, он велел приготовить изображение льва из чистого золота весом в десять талантов. Когда горел дельфийский храм, лев этот упал с полукирпичей, на которых стоял, и лежит теперь в коринфской сокровищнице; весу имеет он шесть талантов с половиной, ибо три с половиной таланта расплавились.

51. Сверх всего этого Крез послал в Дельфы две большие чаши – одну золотую, другую серебряную; золотая помещена была в храме на правой стороне от входа, серебряная – на левой. Но и эти чаши во время пожара сдвинуты были со своих мест; золотая находится теперь в клазоменской сокровищнице и весит восемь с половиной талантов и двенадцать мин; серебряная, вмещающая в себе шестьсот амфор, стоит в углу предхрамия: чашу эту дельфийцы наполняют разбавленным вином в праздник Феофаний. По словам дельфийцев, это – произведение Феодора из Самоса, и я верю им, потому что оно выдается из ряда обыкновенных. Крез послал еще четыре серебряные бочки, находящиеся в коринфской сокровищнице, а также две кропильницы, золотую и серебряную; на золотой начертана надпись, в которой неправильно лакедемоняне называют себя жертвователями ее. На самом деле и эта чаша – дар Креза, а надпись начертал некто из дельфийцев в угоду лакедемонянам; имя его я знаю, но не назову. Лакедемонянами пожертвовано изображение мальчика, сквозь руку которого течет вода, а не кропильница. Вместе с этими дарами Крез послал еще и другие предметы, со всеми не обозначаемые отдельно, между прочим, круглые литые вещи из серебра, золотое изображение женщины в три локтя высотой; по словам дельфийцев, это женщина, выпекавшая хлеб для Креза. Наконец он пожертвовал ожерелья своей жены и ее пояс.

52. Таковы были дары Креза в Дельфы. Узнав о деяниях и судьбе Амфиарая, он послал ему золотой щит, золотое полновесное копье, в котором как древко, так и острие были целиком из золота. Еще в мое время оба эти пожертвования находились в Фивах, в храме Аполлона Исмения.

53. Тем лидийцам, которые довезли эти дары в храмы, Крез наказывал спросить оракулов, начинать ли ему войну с персами, и не должно ли ему соединить со своим какое-нибудь другое войско. Придя к тем оракулам, к которым были посланы, лидийцы посвятили дары и потом вопросили оракулов в следующих выражениях: «Царь лидийцев и прочих народов Крез, почитая этих оракулов единственными у людей, присылает вам дары, достойные ваших изречений, и спрашивает вас, вести ли ему войну с персами и не соединиться ли с каким-нибудь войском». Таков был вопрос их; ответы обоих оракулов были одинаковы, а именно: если Крез предпримет войну против персов, то он сокрушит обширное царство; кроме того, оракулы советовали найти могущественнейших из эллинов и заключить с ними союз.

54. Услышав данные оракулами ответы, Крез остался вполне доволен, рассчитывая «сокрушить царство» Кира. Он послал снова к пифийскому оракулу и, узнав количество дельфийцев, одарил каждого из них двумя золотыми монетами. В благодарность за это дельфийцы даровали Крезу и лидийцам на вечные времена преимущество перед всеми вопрошающими, свободу от дани, место в передних рядах на общественных празднествах; кроме того, каждому лидийцу предоставлено было право сделаться дельфийским гражданином.

55. Одарив дельфийцев, Крез обратился к оракулу в третий раз: он стал спрашивать его особенно часто после того, как убедился в его правдивости. На сей раз он вопрошал, долговечна ли его власть. Пифия на это отвечала:

Когда мул воцарится над лидийцами,Тогда, слабоногий лидиец, беги к каменистому Герму,Не останавливайся и не стыдись прослыть трусом.

56. Этому ответу Крез наиболее обрадовался, надеясь на то, что мул вместо человека никогда не будет царем лидийев; следовательно, ни он сам, ни дети его не потеряют власти. После этого царь старался узнать могущественнейших из эллинов с тем, чтобы войти с ними в дружбу. В поисках своих он открыл, что лакедемоняне и афиняне занимают первое место, одни в дорийском племени, другие в ионийском. Это были тогда главные племена. Ионяне издревле были пеласгийского происхождения [15] , дорийцы – эллинского. Первое из этих племен никогда не переселялось, другое странствовало очень долго. При царе Девкалионе дорийцы занимали область Фтиотиду, а при Доре, сыне Эллина, область, что у подножия Оссы и Олимпа, называвшуюся Гистиеотидой; потесненные кадмейцами из Гистиеотиды, они поселились у Пинда под именем македнов, впоследствии отсюда перешли в Дриопиду, а из Дриопиды наконец в Пелопоннес, где и названы были дорийцами.

15

…были пеласгийского происхождения… – Пеласги – древнейшее население Греции. Будучи изгнаны из Аркадии, поселились в Фессалии, откуда после пяти поколений были изгнаны куретами и лелегами, рассеялись по Эпиру, Македонии, Италии, Эвбее, Криту и Азии.

57. На каком языке говорили пеласги, в точности не могу сказать. Если позволительно делать заключение по тем из пеласгов, которые уцелели еще до нашего времени, живут выше тирренов в городе Крестоне и некогда занимали пограничные с нынешними дорийцами земли – они жили в нынешней Фессалиотиде, – равно по остаткам тех пеласгов, которые некогда жили вместе с афинянами, а потом заняли Плакию и Скиллак на Геллеспонте, равно как и по всем другим пеласгическим поселениям, которые более так не называются; если можно судить по этому, то пеласги говорили языком варварским. Если таково было и все пеласгическое племя, то, значит, население Аттики, бывшее пеласгическим, с переходом в эллинов переменило и язык свой. Язык крестонян не похож ни на один из языков соседних народов, равно как и язык плакиян; но жители этих двух городов говорят одинаковым языком; очевидно, они сохранили то самое наречие, на котором говорили при выселении в эти места.

58. С другой стороны, для меня ясно, что эллины с самого начала и всегда говорили на одном и том же языке. Отделившись от пеласгического племени, они первоначально были слабы; но ничтожные вначале, они стали потом сильны, разрослись в несколько народов благодаря главным образом тому, что с ними соединились пеласги и многие другие варварские племена. Мне кажется, что, по крайней мере, раньше, будучи еще варварским, пеласгийский народ никогда не был ни особенно многочисленным, ни сильным.

59. Из этих двух народов аттический, как узнал Крез, был угнетен и раздроблен Писистратом, сыном Гиппократа, тогдашним афинским тираном. Когда Гиппократ в качестве частного лица присутствовал на Олимпийских играх, он увидел чрезвычайное чудо: во время совершения жертвы поставленные им котлы, наполненные мясом и водой, закипели без огня, и вода потекла через край. Присутствовавший здесь лакедемонянин Хилон видел чудо и дал совет Гиппократу прежде всего не вводить в свой дом женщины и не иметь от нее детей; если же такая женщина у него уже есть, то второй совет – отпустить ее, а если она имеет сына, то отречься от него. Однако Гиппократ, как рассказывают, не пожелал следовать внушениям Хилона. У него после этого родился тот самый Писистрат [16] , который во время междоусобной распри между паралиями и педиэями [17] – первые с Мегаклом, сыном Алкмеона во главе, вторые с Ликургом, сыном Аристолаида [18] , – замыслил сделаться тираном и с этой целью образовал третью партию. Собрав около себя мятежников и на словах выдавая себя за вождя гиперакриев [19] , он совершил следующее: изранив себя и мулов своих, он в повозке отправился в таком виде на площадь, как бы убегая от врагов, которые будто бы желали убить его на пути, за город, и упрашивал народ дать ему от себя какую-либо стражу. Раньше этого Писистрат прославился в войне с мегарцами тем, что взял Нисею, и другими громкими подвигами. Афинский народ дался в обман и выбрал для Писистрата из среды граждан несколько человек; они были, впрочем, не копьеносцами Писистрата, но дубиноносцами, потому что следовали за ним с дубинами в руках. С Писистратом во главе они подняли восстание и завладели акрополем. Писистрат, таким образом, достиг власти над афинянами; однако он оставил нетронутыми существующие государственные учреждения, не изменил законов и управлял государством правильно и честно согласно установившимся порядкам.

16

…тот самый Писистрат… – Писистрат (ок. 600–528 до н. э.) – знаменитый афинский тиран (правитель) с 560 года до н. э.

17

…между паралиями и педиэями… – Паралии (букв. – жители морского побережья) – одна из трех политических группировок в Аттике VI века до н. э. (наряду с диакриями и педиэями); торгово-ремесленная «умеренная партия». Педиэи (букв. – жители равнины) – «партия» крупных землевладельцев.

18

…первые с Мегаклом… вторые с Ликургом, сыном Аристолаида… – Мегакл – глава афинского знатного рода Алкмеонидов, стоял во главе городских ремесленников и торговцев. Ликург, сын Аристолаида, – вождь партии педиэев в Афинах.

19

…за вождя гиперакриев… – Иначе диакриев. Диакрии – одна из трех политических группировок в Аттике VI века до н. э. (наряду с паралиями и педиэями); крестьянская «партия». Писистрат опирался на крестьян, жителей северо-восточной Аттики. Вся экономическая политика Писистрата была направлена на защиту интересов беднейшего крестьянства.

60. Царствовал он недолго: сторонники Мегакла и Ликурга пришли к соглашению между собою и изгнали Писистрата. Так он в первый раз овладел Афинами и потерял власть потому, что она не была еще упрочена. Однако по изгнании Писистрата противники его снова затеяли между собой распрю, и Мегакл, теснимый собственной партией, предложил Писистрату, не желает ли он жениться на его, Мегакла, дочери и получить за это власть. Писистрат изъявил готовность и согласился на предлагаемые условия. Для возвращения в Афины соумышленники его придумали, по моему мнению, нелепейшее средство; эллины ведь давно уже отделились от варваров, были сообразительнее их и более свободны от глупой наивности, и однако же эти люди употребили в то время против афинян, которые считаются первыми по рассудительности среди эллинов, следующую хитрость: в Пеонийском деме была женщина по имени Фия, красивой наружности и четырех локтей без трех пальцев росту. Надев на женщину полное вооружение, они поместили ее на колеснице, придали ей такое положение, в каком она казалась бы наиболее представительной, и так направились в город. Впереди бежали глашатаи, которые, прибыв в город, говорили согласно данному им приказанию такие речи: «Афиняне, примите Писистрата радушно; сама Афина почтила его больше, чем кого-либо, и теперь возвращает его на свой акрополь». Непрерывно повторяли они это на пути к городу; тотчас в деревнях разнеслась молва, что Афина возвращает Писистрата, и горожане поверили, что женщина эта – сама богиня; они молились ей и принимали Писистрата.