Территория без возврата
Шрифт:
– Но она, я так понимаю, не разводиться хочет?
– Да! То есть, нет, не хочет она разводиться. Лена беременна! Десять недель уже! Она сама недавно узнала, сходила к врачу и… Понимаешь? У нас будет ребенок! – Последние слова Вадим почти прокричал.
Алекс от неожиданности полоснул ножом по пальцу.
– Вот именно! – снова выкрикнул Вадим, глядя в его ошеломленное лицо. – Я тоже так отреагировал. Это же наш второй шанс, понимаешь? Лена обещала вернуться ко мне. Мы о многом поговорили… По душам. Она тоже счастлива. Так легко стало.
Вадим говорил и говорил, сбивчиво, перескакивая с одного на другое, Алекс почти не слушал: главное было сказано. Значит, у него будет брат или сестра? Эта мысль захватила его целиком, и теперь он был так же взбудоражен, как и Вадим.
А потом вдруг его как подбросило: придется съехать. Вадиму и Елене нужно отношения налаживать, а тут под ногами путается чужой человек. Да и потом, встретиться с мамой («Леной! Леной!») было страшно, трудно… Как не выдать себя? Как найти нужный тон с молодой женщиной, какой она является сейчас?
– Мне нужно найти, где жить, – сказал Алекс.
Вадим осекся – Алекс перебил его.
– Да нет, что ты! Я и не думал о таком! Не нужно никуда уходить, ты же…
В дверь позвонили. Два коротких звонка – именно так они все звонили: мама, папа, Алекс. Чтобы сразу ясно было, что за дверью – свои.
Вадим встрепенулся и побежал открывать.
Алекс замер, прислушиваясь. Хотя и без того знал, кто пришел.
– Лена? – счастливо выдохнул Вадим.
– Я решила не ждать до завтра, – проговорила она.
В ее голосе слышалась улыбка. Последовала пауза – видимо, они целовались. Потом была суета: Вадим приглашал жену войти, забирал и ставил в комнату чемодан, помогал найти домашние тапочки. И во всем этом было солнечное, певучее, неприкрытое счастье, вызванное долгожданным примирением, воссоединением любящих друг друга людей, которые вынуждены были расстаться, и которым тяжело было находиться в разлуке.
Алекс, стоя в кухне возле стола, остро ощущал то, что он лишний, что ему не место в этом доме, куда снова заглянуло счастье. Ему казалось, что он присутствует при чем-то личном, не предназначенном для чужих глаз.
Наконец те двое вспомнили о нем.
– Леночка, я забыл предупредить тебя. Здесь Алекс. Он пока живет у меня, приехал из… Алекс, да иди же сюда! Сам расскажи!
Ему ничего не оставалось, как положить нож, который он все еще сжимал в руке, и выйти в комнату. Сердце колотилось в горле, колени подгибались.
«Мама, мамочка…»
– Привет. – Она улыбнулась чуть застенчиво, но с живым интересом, и протянула руку для приветствия. – Лена.
– Алекс, – хрипло выговорил он и откашлялся.
Мама («Лена, балбес, запомни уже!») была похожа на все свои фотографии в молодости. Отец мало фотографировался, а вот мама любила сниматься. Но никакие снимки не могли передать ее обаяния, света ее улыбки.
У Елены Кущевской были длинные вьющиеся волосы, очень густые и блестящие. Выразительные глаза, длинные ресницы, маленький нос, высокие скулы… Алекс вспомнил, что мама, учась на втором курсе, выиграла студенческий конкурс красоты. Отец, вспоминая об этом, гордился больше, чем сама королева.
Даже в реальности Алекса, где практически все женщины были хороши собой благодаря умению пластических хирургов, мать выделялась своей красотой – и красота эта была натуральная. Она и с годами ничего в себе не меняла, не переделывала, не улучшала.
– Вы мне напоминаете кого-то, – немного растерянно сказала Лена. – Такое лицо знакомое. Как будто я вас откуда-то знаю.
– Генетика, – пожал плечами Вадим. – Представляешь, у него чемодан на вокзале увели! Там все документы были, вещи. Наша доблестная полиция, ясное дело, жуликов найти не может.
Лена повздыхала и поохала, сколько положено, продолжая все так же внимательно вглядываться в лицо Алекса. Неужели что-то почувствовала? Правильно говорят, материнское сердце не обманешь.
– Вадик, ты почему про генетику-то сказал? – спросила она. – Я не поняла.
– Он на тебя немножко похож. То есть не прямо вот на тебя, – поправился он, – а на твою родню. Он же из Минска, я что, не сказал? Родственник твой по материнской линии.
– Правда? – Она снова улыбнулась. – Надо же. Я своих белорусских родственников плоховато знаю, почти никого и не видела, а если и видела, то в детстве.
– Вот и познакомились, – жизнерадостно сказал Вадим.
– А вы… Можно на «ты»?
– Конечно.
– Ты чей сын?
– Твоей троюродной сестры.
Улыбка Елены слегка поблекла.
– Что?
– Янины сын, – сказал Алекс. Имя тетки он знал, а про то, есть ли у нее дети, понятия не имел. И хотел верить, что мать этого и сама не знает. По крайней мере, она о них никогда не упоминала.
– Это невозможно, – проговорила Лена, пристально глядя на Алекса.
– А каком смысле? – спросил Вадим.
В комнате как будто стало холоднее.
– Яночка в восемнадцать лет перенесла операцию… Чуть не умерла. Ей матку удалили. У нее детей нет и быть не может.
Алекс онемел от такого поворота. Было это в том, прежнем варианте жизни или только здесь, в этом странном прошлом? Мысль пронеслась молнией, но, в сущности, значения это не имело. «И зачем я эту Янину приплел? Назвал бы выдуманное имя, кто бы стал разбираться»
Но теперь ведь не скажешь, что ошибся – это уж полный аут!
Родители стояли и смотрели на него – вместо доброжелательности на лицах застыли настороженность и опасение. Вадим инстинктивно обнял Елену, желая защитить, она прижалась к нему плечом.