Территория Дозоров. Лучшая фантастика – 2019 (сборник)
Шрифт:
Защитницу животных вроде Монтобелли при виде такого наряда хватил бы удар.
Хотя после знакомства с Семеном…
– Это что такое? – спросил Нордстрем, обретя дар речи.
– Это называется оноолоох бууктаах, – сказал Куниц, смущенно одергивая рукава в мелких оборочках. – Друзья подарили… Мы же с ними вместе сражались… И все такое.
– Друзья? Всякие якуты, черт возьми?
– Они, – подтвердил боцман.
Нордстрем не нашел что сказать.
Если в первый день он боялся, что корабль превратится в помесь цирка и хлева,
Отобранное у космических разбойников оружие они попрятали и больше с ним не появлялись, но капитан знал, что оно на борту. А еще Нордстрем покрывался холодным потом при одной мысли о винтовках и прочем огнестреле, который жители Якутии прихватили с Земли.
Ладно еще, что отстыковали и бросили пиратский звездолет, и то лишь потому, что с такой штукой в атмосферу не войдешь.
– Прекрасно, – наконец сказал он. – Только ты это сними и на службе не носи.
– Но Анне нравится…
– Я твой командир! А не Анна! – прорычал Нордстрем. – Давай-ка лучше к делу! Докладывай, как там ремонт…
Боевые действия, развернувшиеся на борту «Свободы», оставили после себя кое-какие разрушения: сломанные переборки, выбоины в стенах, пятна крови, беспорядок во втором трюме, где развернулось главное сражение, да еще мистическим образом закупорившийся второй канализационный колодец.
– Так точно! – Куниц вытянулся и даже отдал честь, приложив ладонь к меховой шапке. – Работы продвигаются согласно графику! Полное устранение – двадцать два часа! Проводится диагностика обшивки и…
Нордстрем слушал, постепенно успокаиваясь.
Ничего, скоро жизнь на борту войдет в обычную колею, дайте только закончить этот безумный рейс.
– А еще… – Закончив доклад, боцман смущенно кашлянул. – Нас опять позвали. Вечером.
– На торжество? – с ужасом спросил Нордстрем.
– В честь победы, – объяснил Куниц. – Обещали много вкусного и интересного. – Наморщив лоб, он начал перечислять: – Расскажут нам Олонхо, это легенды такие длинные, с песнями и стихами, про подвиги всякие… Нюргун Боотур Стремительный.
Капитан застонал, обхватил голову, внутри которой вновь зарождалась пульсация.
– Кашу из рыбы и морошки, оленьи внутренности, куэрчех, – продолжил боцман, – жареный таман, вяленая утка… Монтобелли уже согласилась, и Ахмед с Мухаммедом.
– Эти-то куда? – вяло удивился Нордстрем.
– Ну так свинины там не предложат. – Куниц осклабился.
– Да уж. А ты, я смотрю, прикипел к этой своей Анне? И не скрываешь?
– Чего там. – Боцман махнул рукой, щетинистая физиономия его побагровела. – Анна такая, коня на скаку остановит и в горящий дом войдет…
– Зачем? – спросил Нордстрем.
– Что «зачем»?
– В
Куниц нахмурился, глянул на начальство так, словно засомневался в трезвости его рассудка.
– Так что передать? Придете? Или нам без вас отдуваться? – спросил он.
– Приду, – ответил Нордстрем без малейшего энтузиазма в голосе.
Если на борту затевается очередное безумство, то капитан должен его возглавить! Все равно ему придется, если что, отвечать за последствия.
Выгружаться пришлось в такую снежную бурю, какой Нордстрем раньше и представить себе не мог. Но задерживаться на Хель они не имели возможности, а прогноз выглядел слишком неопределенным, синоптик не мог сказать, когда погода изменится.
Так что пришлось открывать люки и опускать рампы в минус двадцать пять при бешеном ветре и хлещущем снеге, под завывания бродивших вокруг корабля неведомых хищников. Работали как сумасшедшие, в холод и буран, днем и ночью, причем команда не отставала от колонистов.
Фернандао, выглянувшее наружу на полчаса, простудилось и лишилось голоса, но это никого не расстроило. Многие заработали обморожения, в том числе пострадало и ухо Нордстрема, ставшее белым и жестким.
Сейчас оно оттаивало под теплой шапкой и болело, как зуб с дыркой.
Капитан стоял у «горловины» третьего трюма, опустевшего пятнадцать минут назад, и смотрел в бинокль, как внизу в снежной пелене суетятся люди и машины – возводятся каркасные жилища, сортируются контейнеры, вездеходы трамбуют дорогу к реке. При мысли о том, что «Свобода» через час-другой взлетит и он больше никогда не увидит ни Семена, ни остальных, Нордстрему почему-то становилось грустно.
Вроде бы столько проблем создали эти типы, а смотри-ка ты!
На Хель подкол вернется, только если колонисты решат сдаться, и не факт, что этим подколом окажется именно его корабль.
– Э-э… Капитан… – послышался голос Куница, и Нордстрем опустил бинокль.
Боцман был облеплен снегом с ног до головы, а из-под шерстяной шапочки-маски виднелись только сконфуженные глаза.
– Разгрузка закончена, – сообщил он и отвел взгляд. – Разрешите обратиться… ну… кхм… – Таким растерянным венгра или австра на борту «Свободы» не видел никто. – Собираюсь как бы… остаться…
– То есть дезертировать? – спросил Нордстрем.
В людях он все же немного разбирался, Куница за пять лет узнал как облупленного и давно понял, к чему идет дело, чем закончится интрижка бывшего уже гомосексуалиста с дамой, которая и «коня на скаку, и в горящий дом».
Боцман побагровел так, что краснота пробилась даже через черную шерсть маски.
– Вы можете записать меня убитым в схватке с пиратами, – предложил он.
– Нет. Тогда мне нужно будет предъявить твой труп, черт возьми. Бюрократы!