Территория насилия

Рокс Лили

На кухне было еще более ужасное зрелище. От папиного тела осталось только туловище. Хуже всего было то, что подонки сорвали с него всю одежду, когда отрубали части. Я стояла, тупо уставившись на раздутые гениталии трупа. Почерневший пенис стоял торчком, с него свисали лохмотья лопнувшей кожи.

«Если я прикрою и папино тело, – подумала я, – то новые мародеры точно догадаются, что в доме есть кто-то живой». Нет, делать этого нельзя. Остается только одно – больше не заходить на кухню. Да и что там делать? Воды нет, газа нет, электричества нет, холодильник

давно пустой стоит.

Затем я подошла к ящику в коридоре, где был наш запас Вискаса. Оказалось, что бандитов он не заинтересовал, и все пакетики были на месте.

– Никогда больше не заходи на кухню, поняла? – сказала я Кире.

Она кивнула.

– Зачем бандиты утащили телевизор и ноутбук? – спросила Кира. – Ведь больше нет ни электричества, ни Интернета.

– Не знаю. Может, у них где-то есть, – ответила я. – Смотри, они и диски с фильмами тоже забрали. Значит, у них где-то есть электричество.

Но Кира больше не отвечала. Она опять забилась в угол и закрыла глаза. Я понимала, что она все слышала, но мне нечего ей было сказать. Да и какой смысл обсуждать это?

Через несколько дней к нам вломилась другая группа мародеров. Эти ушли быстро. Взять у нас было больше нечего. Они, мерзко сквернословя, зачем-то долго пинали остатки трупа папы, нагадили на стол, и ушли, забрав весь наш запас Вискаса.

Пока я раздумывала, что нам теперь делать, Кира по своему обыкновению сидела, забившись в угол. Вдруг она сказала:

– Когда я умру, я хочу, чтобы ты съела мое мясо.

– Не говори глупости! – закричала я.

– Это не глупости, – спокойно ответила Кира. – Сейчас все так делают. Сейчас так принято.

– Не буду я тебя есть! – ответила я, почувствовав приступ тошноты. Подумать только, до чего же мы все-таки дошли! Моя маленькая сестренка говорит мне такие вещи вот так, спокойно, как ни в чем не бывало.

Я с опаской посмотрела на нее, видимо все происходящее здорово повредило ей детскую не сформировавшуюся психику.

– Ну и зря. Не ты, так другие съедят, – равнодушно ответила Кира и замолчала, уставившись перед собой пустыми глазами. Через некоторое время она посмотрела на меня и сказала:

– И я тебя есть не буду.

– Это почему же? – ехидно спросила я. – Ты же говоришь, что теперь так принято. Значит, можно есть.

– Можно. Но я без тебя жить не хочу. Да и не получится у меня. Ты сильная, а я нет, – и опять замолчала, уткнувшись подбородком в подтянутые к груди колени.

В этот момент я поняла, что все случившееся со мной, можно пережить, а вот потерю сестры – нет. Она единственное близкое мне существо, и ради нее я должна жить. Мне нельзя зацикливаться на себе, жалеть себя. Нужно спасать и оберегать ее.

Мое тело постепенно заживало, я уже не чувствовала сильной боли, хотя в моей душе до сих пор оставалась сильная боль, и она никак не желала проходить.

Все так внезапно свалилось на нас… И я каждый день ждала, когда эта чертова бригада насильников вернется за мной. На этот раз они точно заберут меня к себе. А там просто затрахают до смерти. Это определенно. А потом еще и съедят. Надеюсь, не заживо.

Да, перспектива не привлекательная. Но что же делать? Куда идти? Сейчас на улице гораздо опаснее. Остается надеяться, что нам удастся спрятаться, либо этих уродов перебьют где-нибудь, пока они будут грабить квартиры.

Эксперименты

А на следующий день пришли солдаты. В защитных костюмах они были похожи на каких-то космических пришельцев. Нас быстро обнаружили, вытащили из-под кровати, осмотрели, заставили дышать в какие-то трубки с мигающими лампочками. Меня сразу признали «годной», а насчет Киры некоторое время посовещались и решили, что она тоже «сойдет». После этого нас повезли на базу.

Когда мы проезжали мимо палисадника перед нашим домом, я увидела наш разбитый телевизор. Он валялся на тротуаре, а рядом с ним лежал труп светловолосого мужчины с простреленной головой.

У меня внутри все возликовало. Так этому ублюдку и надо! На миг во мне снова проснулось давно забытое чувство, что мир справедлив, и что так сверху, кто-то наблюдает за нами и обязательно возраст всем негодяям по заслугам!

Но эта мысль сразу же угасла. Нет справедливости в нашем новом мире. Как нет и надежды. Я усмехнулась, для этого козла уж точно нет теперь никакой надежды.

Пуля почти полностью снесла мертвецу верхнюю часть черепа, и мозги выплеснулись на тротуар. Сейчас вокруг дыры, зияющей в голове, собралась стайка галок. Они деловито перекликались друг с другом, лениво поклевывая мозг.

Вообще за время эпидемии, из-за обилия мясной пищи, все городские птицы ужасно разжирели и обзавелись роскошными перьями. Эти галки тоже переливались в лучах солнца радужным блеском, подобно нефтяным пятнам на асфальте.

Гнилушка совершенно не действовала ни на птиц, ни на кошек, ни на собак. А вот мышей и крыс она убивала миллионами, как и людей. Еще когда действовал Интернет, мне попадались статьи, в которых говорилось, что это все из-за сходства нашего генетического кода.

Я печально посмотрела на разбитый телевизор и на труп рядом с ним. Интересно, это Колян, или их главный, который велел забрать папину голову, чтобы отдать ее чуваку, делающему из черепов кубки для богатеев? И что здесь произошло? Неужели они не поделили телевизор? Да какая в сущности разница! Я крепко прижала к себе Киру.

Когда мы приехали на базу, я ужасно боялась, что сейчас нас с Кирой разделят. Но нет. Нас даже поселили в одной комнате.

Начались бесконечные и довольно мучительные медицинские тесты. В конце концов нам объявили, что я абсолютно здорова, а Кира – бессимптомный носитель, что очень и очень удивительно, и что мы с ней чуть ли ни надежда для человечества.

Из нас постоянно выкачивали огромное количество крови. Но нас очень хорошо кормили (даже дали анкету, в которой нужно было отметить все свои любимые блюда), у нас были уютные комнаты, чистая одежда.