Территория тишины. Начало
Шрифт:
– Мы свяжемся с ним, скажем, что ты у нас, и под страхом твоей смерти потребуем, чтобы он остановил насильственное вживление наушников в организм людей.
– Да что с вами не так, почему вы повернуты на этих наушниках?! – не выдержала Вера.
– Потому что те, кто носит встроенные в свое тело наушники, не имеет над собой власти. Он не может их вытащить, не может добиться тишины, не может услышать себя. Они как зомби – все те, кому не удалось купить себе тишину, как твоей семье. Если у тебя нет денег – ты не достоин ничего, твои мысли не достойны внимания, ты просто материал, как цемент или картон. Мне ничего не стоит убить тебя, девочка. Поэтому прямо сейчас скажи, как нам связаться с твоим отцом.
Пока Ратмир говорил эту речь, что-то
– Я ничего вам не скажу, – произнесла Вера, стараясь не выдавать своего волнения.
– Хорошо, тогда побудь здесь одна и подумай еще. Пойдем отсюда, – кивнул Ратмир своей свите.
С этими словами они ушли, заперев дверь спортивного зала на ключ. Вера бессильно опустилась спиной на мягкий мат – потолок был высоким, белым, покрытым известкой. Стоило ей немного расслабить мышцы спины и успокоить дыхание, как глаза у нее сами собой наполнились слезами, а тело прошила мелкая нервная дрожь.
Глава 4. Мариус
8:00, утро. В это утро Мариус, пожилой инженер завода по производству передовых бытовых изделий, проснулся особенно рано. Уши все еще саднило, марлевая повязка была темной, с потемневшими кровавыми пятнами, надо было ее сменить. Но он лежал на кровати, несмотря на то, что уже проснулся. Он не привык просыпаться вот так, в тишине. Она оглушала, давила на саднящие уши сильнее и настойчивее, чем самый назойливый шум. Мариусу было шестьдесят лет.
Он прислушивался к мерному дыханию комнаты вокруг: двигаешь ногой – шуршит простынь, ветер из форточки еле колышет занавеску на окне, и она тоже шуршит.
«Тихо. Тихо. Дождевые капли глухо стучат по карнизу, там за окном. Шум машин – далеко, только шум колес еще как-то долетает до моего слуха. Птицы поют… Да, да, кажется так поют птицы. Интересно, они всегда так поют или только утром, или только по понедельникам? Часы тикают. Не люблю тиканье часов. Лишнее напоминание о времени, которое проходит. А что там на кухне шумит? Ааа, холодильник, наверное. Точно – он. Говорил же, давай купим нормальный, подороже. Но нет же, эта курица же не работает, чтоб ее… Сейчас бы послушать радио. Там сейчас утреннее шоу. Да да, уже минут пять идет. Интересно, девчонка снова начнет обсуждать свою свадьбу или нет? А что там на Востоке? Интересно. И розыгрыш обещали… Как всегда, я пропускаю халяву. Всегда пропускаю, когда есть возможность что-то выиграть или получить больше, чем полагается. Всю жизнь так. Кто-то на повышение идет легко, почти случайно, а мне все достается потом и кровью, пока ночевать на службе не начнешь – не заметят. И тут теперь тоже. Только попал в список самых активных слушателей – и на тебе, без наушников, ничего не выиграю теперь. Новые установят и заново. Да куда мне новые, умирать скоро… К черту их.»
Мариус прислушивался. Во многих современных домах уже давно были установлены широкие телевизионные панели, и даже проектировались телевизионные комнаты. Но у Мариуса был старый дом, совсем недалеко от Территории, и как ты ни крути, встроить их сюда было бы совершенно невозможно – нет подходящей мощности, не позволяют коммуникации. Дом слишком старый – 2000 год, когда это вообще было. Телевизорами уже никто не пользовался, последний телевизор Мариуса сгорел, как раз, когда сосед из соседней квартиры пробовал самостоятельно вмонтировать телевизионные панели. Хорошо, что десять лет назад пришла Четвертая технологичная революция, и правительство за свой счет вживило всем жителям страны наушники. Теперь у Мариуса появился круглосуточный доступ к любой музыке, аудиокнигам, любым шоу и фильмам, да к чему угодно, собственно. Правда, наушники не отключались, но Мариус очень быстро к этому привык. Просыпаешься под любимое утреннее шоу, затем делаешь зарядку с мистером Жимом, специально для мужчин в возрасте. Потом – завтрак под новости, дорога до работы под запись для медитаций (она очень успокаивала Мариуса), работа под подкаст, потом прогулка до магазина с аудиокнигой, в зависимости от погоды, наконец вечер, кино (можно что-то посовременней, но и старое кино тоже хорошо), йога для пожилых с того же любимого спортивного канала и наконец – сон под музыку из специального чарта «Приятных снов». Красота. Теперь же Мариус оказался в изоляции.
«Вот же сволочи, ироды. Как можно, чтобы посреди дня… В поезде… Ай, больно то как. А все потому, что я живу далеко от центра. Дочка пожадничала, сэкономила. В следующий раз меня самого прирежут, а ей хоть бы что. А эта, которая рядом со мной валялась, наверное богатенькая, вот ее и пожалели. У нас в стране всегда богатых жалеют. А пойди накатай на них заявление – никого не найдут. Понятно, что если прийти куда следует, дадут новые наушники и обратно вошьют. Но я же не об этом. Ведь должна же быть какая-то справедливость. Какая справедливость?… Потерял мысль, старый дурак.»
Мариус продолжал лежать. Без утреннего шоу он не совсем понимал, что же ему собственно делать. В конце шоу диктор обычно говорил так: «А сейчас, зарядка с мистером Жимом!» И тут же появлялся мистер Жим – такой странный парень в разноцветных старомодных обтягивающих трико (он еще и смотрел его, до того как потерял линзы). Диктор почему-то веселил Мариуса, и эта ежедневно повторяющаяся фраза уже стала его командой, чтобы встать с кровати. Но в это утро никто ничего не говорил, только больно саднило уши. Мариусу пришлось поднимать себя самостоятельно. Он набрал побольше воздуха в легкие (потому что нужна смелость, если решил поговорить сам с собой) и выпалил:
– А сейчас, зарядка с мистером Жимом!
Никто естественно не появился, но Мариусу удалось подняться с кровати. Он сел и свесил ноги вниз. Они бессильно повисли, как две высушенные рыбы на рынке.
«Тихо. Тихо. Настолько тихо, что я слышу свои мысли, озвученные моим собственным голосом. Кому расскажи – сдадут в психушку.»
У Мариуса была простая не дорогая квартира в рабочем районе. В ней всего-то и было, что спальня и маленькая кухня. В спальне стояла двуспальная кровать, на которой его старомодная жена любила раскладывать накрахмаленные кружева. Напротив кровати – полка, на которой в электронных рамках крутились старые фотографии. Мариус их не любил, потому что ему не нравилось, как он получается на фото.
Уже несколько лет, прошедших со смерти жены, он жил один, но это мало его тревожило, пока были наушники, Мистер Жим и еще Доктор Паскаль – он читал психологические лекции по средам. Тоже для пожилых людей, кстати. Да и еще много кто на самом деле. Звездочка Фаина – она рассказывала про уход за домашними растениями. И еще Круз – герой из его любимого сериала про войну, которого Мариус считал «нормальным мужиком».
Мариус встал, но без Мистера Жима было очень сложно начать делать зарядку. Почти невозможно. Мариус посмотрел на отражение своего осунувшегося лица в мутном зеркале прихожей.
«Ааа… О чем бы подумать, о чем. Нет, не о дочке, не о жене. Не хочу ничего вспоминать. Надо пойти сделать завтрак. Да, точно, завтрак – это отлично. Люблю завтраки. А в холодильнике только яйца и хлеб. Ладно, значит пожарю хлеб, пожарю яичницу, отлично. Иду по комнате в кухню, половицы скрипят, соседи двигают мебель. Неужели стенки такие тонкие? Никогда не замечал, безобразие. И ребенок у соседей проснулся, плачет бедолага.
Тук, тук… Капли все стучат. Чертов дождь, неужели он может идти так долго, я раньше думал, что у нас в средней полосе не так много дождей. А их и не было много, это в последние годы стало много. Вот раньше было лучше, да… Раньше было лучше – в году было больше двухста солнечных дней. А сейчас что – что ни день, то ливень. Ууу зараза.»