Террористическая война против империи. Из архивов царского правительства
Шрифт:
Неудачный исход Русско-японской войны максимально широко растиражирован как «доказательство» «бездарности и отсталости царизма» в деле ведения современной войны. Подспудно этот тезис используют и для оправдания свержения государственного строя в 1917 году. Мысль понятна: раз «царизм» был столь плох, то его и «следовало» свергнуть. Причем фактор террора обычно преуменьшают. Поэтому мы считаем необходимым остановиться подробнее на событиях Русско-японской войны и показать, что именно террористическая война и лишила Россию победы.
Началом «революции» принято считать 9 января (22 января по новому стилю) 1905 года, когда в Санкт-Петербурге произошло так называемое «Кровавое воскресенье» – силовой разгон демонстрации, окончившийся человеческими жертвами.
Расхожие представления о тех событиях
Такова пропагандистская схема, а что реально? А реально то, что многие люди упорно отказываются делать очевидные выводы из событий, которые происходят прямо на их глазах. Посмотрите на украинский «Майдан». Там тоже была «мирная демонстрация», всего лишь требовавшая евроассоциации, там тоже были «студенты», там тоже говорилось о «свободе», а закончилось свержением власти и гражданской войной.
Что предшествовало «Майдану» в Петербурге?
Осенью 1904 года в Париже состоялась конференции «оппозиционных», то есть антигосударственных, партий. В ней приняло участие несколько организаций: социал-революционеры, русские конституционалисты («Освобождение»), польские социалисты, Латышская социал-демократическая рабочая партия, грузинские социал-революционные федералисты, Польская Лига народов, Финляндская партия активного сопротивления, «Дашнакцутюн», – и на съезде была сформулирована стратегическая задача – свержение монархии в России [107] .
107
Киракосян Н. Б. История партии «Дашнакцутюн» с 1890 г. по 1907 г.: дис. … канд. ист. наук. М., 1999. С. 112.
Участник конференции Павел Милюков оставил красноречивые воспоминания об этом событии:
«Съезд открылся 30 сентября и закончился 9 октября (старого стиля). Я участвовал в нем под псевдонимом Александрова, что и было потом раскрыто Столыпиным в Государственной думе на основании донесений Ратаева, по показаниям присутствовавшего на съезде Азефа.
Струве, вероятно, знал больше, чем я, о происхождении этого съезда. Я мог заметить только, что около съезда особенно хлопочет финляндец Конни Циллиакус и что он выступает в качестве члена новой финляндской партии активистов. Я видел также, что особенно был выдвинут на съезде польский вопрос.
По обоим вопросам Струве, видимо, ангажировался. До тех пор мы считали, что финляндцы ведут борьбу в строго конституционных рамках, и “патриарх” этого движения, Мехелин, как раз находился тут же, в Париже, где я с ним и познакомился. Мы уже приняли в России формулу этого широкого течения: “Отмена всех мер, нарушивших конституционные права Финляндии”.
Что касается поляков, представленных на съезде двумя партиями, национальной и социалистической, – наши отношения с ними по вопросу о польской автономии начались несколько позже, при посредстве А. Р. Ледницкого, популярного в Москве адвоката. Не думаю, что в 1904 г. была уже выработана какая-нибудь формула польской автономии. На съезде Струве и другие наши делегаты шли дальше меня в этом вопросе. Мое упорное сопротивление затянуло прения на целых полтора заседания и привело к тому, что никакой формулы, приемлемой для обеих сторон, выработано не было. Помню, после прений ко мне подошел коренастый поляк с умным взглядом глаз и с энергичным выражением лица и сказал мне: “Очень рад познакомиться с русским человеком, который наконец в первый раз не обещает нам всего, чего мы требуем”. Это был Дмовский.
Закулисная сторона съезда стала мне известна гораздо позднее из книги Циллиакуса о “Революции и контрреволюции в России и Финляндии”. По своему происхождению этот съезд должен был носить чисто пораженческий характер. Мысль о съезде явилась у поляков на амстердамском социалистическом съезде; прямая цель была при этом воспользоваться войной с Японией для ослабления самодержавия; Циллиакус снабдил оружием польских социалистов. Он же и ввел на съезд Азефа и, несомненно, участвовал в качестве “активиста” в попытке осуществить, по его же словам, “глупейший и фантастичнейший, но тогда казавшийся осуществимым” план ввезти в Петербург морем оружие в момент, когда там начнется восстание. План этот действительно закончился добровольным взрывом зафрахтованного для этой цели английского парохода “Джон Графтон”, застрявшего в финляндских шхерах. Деньги, которые были нужны для пораженческих мероприятий, были получены Циллиакусом, целиком или отчасти, через японского полковника Акаши с определенной целью закупить оружие для поднятия восстаний в Петербурге и на Кавказе, – и Азеф должен был быть об этом осведомлен.
Я не знал также и о том, что по окончании нашего съезда “оппозиционных и революционных групп” вместе состоялся второй съезд – одних революционных партий. На нем были намечены революционные выступления на 1905 год, включая террор. Полиция и реакционные партии пытались смешать оба съезда и приписать нам решение второго. Но уже Циллиакус возражал против этого смешения – по понятной причине: именно второй съезд принял нужные ему решения, тогда как первый держался в пределах, диктуемых наиболее умеренной из представленных в нем партий, то есть нашей» [108] .
108
Милюков П. Н. Воспоминания. М.: ПРОЗАиК, 2017. С. 219–221.
24 декабря 1904 года происходит демонстрация в Радоме, во время которой убивают полковника Булатова, 28 декабря в Шуше убит глава городской полиции, там же 1 января 1905 года убит податной инспектор Щербаков, 5 января в Балаханах – покушение на екатеринославского полицмейстера, а в Ченстохове прошли уличные беспорядки. 14 января 1905 года взорван дом губернатора Смоленска, на следующий день в Москве – покушение на генерала Трепова, 16 января – забастовка на столичном Путиловском заводе.
Гапон впоследствии оставил мемуары, в которых писал:
«…Мы решили, что если в течение двух дней требования наши не будут удовлетворены, распространить стачку на Франко-русский судостроительный и Семянниковский заводы, на которых насчитывалось 14 тыс. рабочих. Я избрал именно эти заводы, потому что знал, что как раз в это время они выполняли весьма серьезные заказы для нужд войны.
…Я пригласил вожаков революционной партии присоединиться к нам и поддержать забастовку, сознавая, что в данную минуту всякая помощь, откуда бы она ни шла, была хороша» [109] .
109
Гапон Г. А. История моей жизни. М.: КНИГА, 1990. С. 30.
19 января – возможное покушение на самого Николая II. Обстоятельства этого темного дела таковы. Царь участвовал в обряде водосвятия, который проводился на льду Невы перед Зимним дворцом. По «недосмотру» артиллеристов пушка, которая должна была салютовать царю, выстрелила боевой картечью, которая попала в палатку царя, ранила городового, выбила несколько стекол в Зимнем дворце, причем осколок стекла ранил адмирала Авелана.
В разных городах идут многочисленные митинги. В столице 20 января всеобщая забастовка рабочих.