Tertia Vigilia
Шрифт:
В смерти вкусит возрожденье
Только полное зерно!
Декабрь 1898
ДУХИ ЗЕМЛИ
Со всеми мы братья,
Всем открыли объятья,
Зверям, и тучам,
И теням летучим.
Всех любим, всем верим,
Смеемся потерям
И взором незрячим
Лишь над вымыслом плачем,
Смолк птичий голос,
Не шелохнется колос,
Запахло осокой,
Солнце высоко,
Мы дремлем в покое,
Купаемся в зное.
Ветерок встрепенется,
Лес шелохнется,
Все звуки мы слышим,
Цветами
С нами дружны грозы,
Небесные слезы.
Поем мы с морем,
Ласкаемся к зорям,
В холоде снега
Для нас есть нега, —
И только людям
Друзьями не будем,
И только в город
Не глянем и взором!
1898
ЗОЛОТО
Avec un peu de soleil et du sable blond
J'ai fait de l'or.
3
Из солнца и желтого песка
Я делаю золото.
Фр. Въеле Гриффен (фр.).
Золото сделал я, золото —
Из солнца и горсти песку.
Тайна не стоила дорого,
Как игра смешна старику.
Падал песок из рук у меня,
Тихо звеня,
В волны ручья.
Ручей ускользал, как змея,
Дрожа от ветра и холода…
Золото сделал я, золото!
Из пшеницы белеющей сделал я снег,
Снег и декабрьскую вьюгу,
Саней заметаемый бег,
Девушки радостный смех
И близость к желанному другу.
Я сделал снег,
Как сделал золото;
Я сделал вьюгу, счастье холода;
Во мгле властительных снегов —
Воспоминания цветов.
Я сделал снег
Из лепестков.
Из жизни медленной и вялой
Я сделал трепет без конца.
Мир создан волей мудреца:
И первый свет зелено-алый,
И волн встающие кристаллы,
И тени страстного лица!
Как все слова необычайны,
Так каждый миг исполнен тайны.
Из жизни бледной и случайной
Я сделал трепет без конца!
23 июля 1899
«Бузмолвные свидетели…»
Безмолвные свидетели
Вечерних сожалений,
Меня перстом отметили
Собравшиеся тени.
Отвергнуты, обмануты,
Растоптаны, добиты,
Но все вы упомянуты
И все с мечтами слиты.
И слезы — не отчаянье!
И стон — не символ мщенья!
О благостное чаянье
Всемирного прощенья!
22 мая 1899
ЕЩЕ «МЫ»
Мы только стон у вечной грани,
Больные судороги рук,
Последний трепет содроганий
В часы неотвратимых мук.
Все наши думы, грезы, пени —
То близких сдержанная речь,
Узоры пышных облачений
И дымы похоронных свеч.
Что ж! полно ликовать ошибкой!
В испуге не закроем глаз!
О братья, — слушайте с улыбкой:
Поют отходную по нас.
22 августа 1899
«Поклоняются многие мне…»
Поклоняются многие мне
В часы вечерние,
Но молитвы к бледной луне
Еще размернее!
Женщины, лаская меня,
Трепетали от счастия,
Но искали они — знаю я —
И сладострастия.
Фимиам, делимый с другим,
Дышит обидою.
О сумрак! о волны! о дым!
Вам завидую.
Уступить даже проклятья и смех
Нарушение цельности.
Я хочу быть единым для всех
В беспредельности.
27 марта 1899
«С неустанными молитвами…»
С неустанными молитвами,
Повторяемыми вслух,
Прохожу я между битвами,
Ускользающий, как дух.
От своих друзей отторженный,
Предвещаю я венцы;
И на голос мой восторженный
Откликаются бойцы.
Но настанет миг — я ведаю —
Победят мои друзья,
И над жалкой их победою
Засмеюся первым — я.
23 июля 1899
«Случайность и намеренность…»
Случайность и намеренность
Их разум разделил,
Не верю я в уверенность
И в силу наших сил.
Творим мы волю божию,
Намеренья Судьбы, —
Идем по бездорожию
В оковах, как рабы.
Но жажда совершенного —
Величия залог.
Мы выше мира тленного,
И в наших душах — бог.
22 июля 1900
ЛИРИЧЕСКИЕ ПОЭМЫ
КРАСКИ
Я сегодня нашел свои старые краски.
Как часто взгляд на забытый предмет
Возвращает все обаянье ускользнувших лет!
Я сегодня нашел мои детские краски…
И странный отрок незванно ко мне вошел
И против меня уверенно сел за стол,
Достал, торопясь, тяжелую тетрадь…
Я ее не мог не узнать:
То были мои забытые, детские сказки!
Тогда я с ним заговорил; он вздрогнул, посмотрел
(Меня не видел он, — я был для него привиденьем),
Но через миг смущенья он собой овладел
И ждал, что будет, с простым удивленьем.
Я сказал: «Послушай! я тебя узнаю.
Ты — это я, я — это ты, лет через десять…»
Он засмеялся и прервал: «Я шуток не люблю!
Я знаю лишь то, что можно измерить и взвесить.
Ты — обман слуха, не верю в действительность твою!»
С некоторым гневом, с невольной печалью
Я возразил: «О глупый! тебе пятнадцать лет.
Года через три ты будешь бредить безвестной далью,
Любить непонятное, стремиться к тому, чего нет.
Вселенная жива лишь духом единым и чистым,
Материя — призрак, наше знание — сон…»
О боже, как искренно надо мной рассмеялся он,
И я вспомнил, что был матерьялистом и позитивистом.
И он мне ответил: «О, устарелые бредни!
Я не верю в дух и не хожу к обедне!
Кто мыслит, пусть честно служит науке!
Наука — голова, а искусство — руки!»
«Безумец! — воскликнул я, — знай, что ты будешь
верить!
Будешь молиться и плакать пред Знаком креста,