Теща-привидение. Киллер на диете

Калинина Дарья

– А-а-а… Сколько лет, сколько зим! – протянула Анечка, поняв, кто ей звонит. – А мы уж думали, что никогда тебя и не услышим. Ну что? Как дела? Слышала, твой Славка в тюрьме гниет?

И прежде чем Галочка успела что-либо ей ответить, Анечка зачастила:

– А вот у меня все хорошо. Мой Петечка – просто душка! Работает целыми днями, словно вол. Денег тащит немерено! Премии! Сверхурочные! Все его! Начальство в моем Пете души не чает. Еще бы, не пьет, не прогуливает, больничных не берет. Вот его и ценит начальство. Премиями его награждает регулярно. А начальник цеха моего Петю всем в пример ставит.

И не обращая никакого внимания на робкие попытки Галочки вставить хотя бы словечко, кузина продолжала:

– А летом мы у моего Петюнчика на даче были. У него огромный дом в деревне. Не какие-нибудь там жалкие шесть соток, а целый гектар земли. А дом еще отец его построил. Картошка в этом году отличная уродилась, десять мешков только для нас тесть с тещей собрали, на всю зиму хватит. И яблок целый грузовик. Антоновка у них с кулак размером. А уж душистая какая! Моя мама вся в счастье, наготовила и повидла из яблок, и мармелада, и пироги мы каждый день трескаем. Мой Петя очень пироги уважает. Ну а мама, соответственно, хочет любимого зятя ублажить, вот и старается.

Галочке было одинаково неинтересно слушать и про антоновку, и про картошку, но приходилось слушать, потому что Анечку было так просто не заткнуть.

– Так что я даже рада, что ты тогда у меня Славку увела, тем более что он вором оказался. А вот мой Петя…

– Слушай, Аня, мой Слава – не вор!

В трубке возникло продолжительное молчание, а потом Анечка нерешительно произнесла:

– Как же не вор, если он у тетки драгоценности украл? Она сама кричала, что он вор!

– А я вот думаю, может, это кто другой сделал?

– Кто другой-то?

– Да ты, Анечка! Или твоя мама! Вы ведь обе были у нас дома в тот день, когда обнаружилась пропажа драгоценностей. И про тайник вы знали. Его ведь еще дядя Федя – твой папа – делал.

Конечно, Галочка не должна была всего этого говорить. И теперь она горько корила себя за вырвавшиеся слова. Но уж очень допекла ее самодовольная Анечка, которая так нагло хвасталась своим собственным счастьем, совершенно наплевав на чувства сестры.

Между тем Анечка пыхтела, не находя слов, на другом конце провода. И Галочке даже стало ее жалко. Зря она так, сестра все-таки, хоть и двоюродная. Но тут Анечка пришла в себя, и Галочка поняла, что жалеть сестрицу она поторопилась.

– Ах ты… ехидна этакая! – завопила Анечка в трубку. – Сука! Дрянь! Сама у меня такого классного парня увела, да еще нас с матерью и воровками обзываешь! Да знаешь, кто ты такая после этого? Ты мразь! Знать тебя больше не хочу. Не появляйся у нас больше, а то убью!

И уже бросая трубку, Анечка жалобно взвыла:

– Мама, мама, послушай, что я тебе скажу. Галка говорит…

Дальше Галочка не услышала. В трубке раздались короткие гудки. Девушка вернула трубку на рычаг и с досадой поняла, что провалила все порученное ей дело. Вместо того чтобы лаской расположить глуповатую Анечку к себе, она окончательно испортила отношения с кузиной. Теперь вредная Анька ни за что не захочет помочь Галочке вытащить Славку из тюрьмы.

И от отчаяния, что сама все испортила и вообще какая она невезучая, Галочка рухнула лицом вниз на подушку и горько разрыдалась.

Увидев такое, Шарик встревоженно вскочил со своей подстилки и жалобно заскулил. Эх, будь его воля, любимая хозяйка никогда бы не плакала! Но Шарик был всего лишь маленькой собачкой. И сделал единственное, что было в его силах, чтобы утешить Галочку. Он подошел к плачущей девушке и осторожно лизнул ей руку.

– Шарик, один ты меня любишь! – всхлипнула Галочка. – Иди ко мне, мой хороший! Давай думать, как нам быть дальше, чтобы спасти Славку и доказать, что он не брал этих чертовых цацек!

Валерий Михайлович оказался совсем не таким, каким представляла его себе Мариша. В ее воображении это был рослый мужчина, склонный к полноте и, пожалуй, с благородными чертами лица и сединой в бакенбардах. Действительность отредактировала нарисованную Маришей картину. Валерий Михайлович был маленьким, костлявым и совершенно лысым. Бакенбардов у него не было, зато были густые усы, которые уныло свисали вниз.

– Помощник следователя? Насчет Славки? – угрюмо спросил он у Мариши и повернулся к жене: – Да что там еще расследовать, Антонина? Все уже расследовано. Сколько раз тебе повторять, ничего-то мы с тобой не докажем. Даже и дергаться нечего.

– Валера, но если есть шанс…

– Нету у Славки никаких шансов! Раньше надо было думать, когда связывался с этой б…

И мужик добавил в адрес Галочки такую сильную фразу, что Марише стало противно. Как этот хмырь смеет так отзываться о милой и чувствительной Галочке? Да девушка переживает за Славку куда больше, чем оба его родителя, вместе взятые! И как смеет отчим Славки говорить, что Галочка… то самое?

Но помимо воли у Мариши вырвалось восклицание:

– Вы что-то знаете про Галю? У нее были другие мужчины? Она изменяла вашему сыну?

Мать Славки сконфуженно молчала. А вот его отчим молчать не стал.

– Эта фря водила нашего парня за нос! – решительно кивнул он.

– Но они собирались пожениться.

– Славкина идея! – отбрил мужик. – Я никогда его выбора не одобрял! Что это за невеста такая, у которой на каждом углу по воздыхателю? Славка то и дело приходил с разбитой мордой! А спросишь, молчит. Да мы с матерью потом и спрашивать перестали. Поняли, что раз морда у него после свиданий с его ненаглядной разбитая получается, значит, соперник имеется.

Надо же, а Галочка ничего не рассказывала про эти инциденты. Странно, почему она промолчала? Выгораживала того, по чьей вине у Славки оказывался подбит глаз, а то и помяты ребра? Но кто он такой? Надо будет обязательно выяснить об этом кавалере у семьи Галочки или даже спросить у самой девушки.

– Так и что там про нашего Славку слышно? – донесся до Мариши голос Валерия Михайловича.

Подняв глаза, Мариша увидела, что мужик уже вымыл руки и сел за стол ужинать. Жена приготовила ему кислые щи, которые Валерий Михайлович с видимым удовольствием сейчас и хлебал. Кусочки капусты застряли у него в усах. И Маришу от этого зрелища едва не передернуло. Ну хоть убейте ее, а она не может верить этому типу! Все в ней прямо-таки вопиет о том, что он неприятный и низкий человечишка! Или это так влияет на нее капуста, которую Мариша терпеть не могла с самого детства?