Тет-А-Тет с Отражением
Шрифт:
Я пожала ему руку, и посмотрела ему в глаза. Я не знала, могу ли я ему верить, и стоит ли ему верить. Он отпустил мою руку и протянул мне бутылек. Я, не мешкая, сразу же выдернула пробку, и залпом осушила склянку. На вкус это было похоже на белое вино с примесью чего-то горько садкого. Ничего особого я не почувствовала.
Винченцо развернулся и взял со стола сверток и протянул его мне.
– Здесь ты найдешь и распятье, и золотые карманные часы. А теперь иди.
– Он щелкнул пальцами, и все свечи разом погасли. В нос ударил запах воска.
Я испуганно оглянулась назад.
– Агафья наверняка уже вернулась! Что же теперь будет?
– вскрикнула я.
Из темноты вышел Винченцо и с невозмутимым видом подошел к большим деревянным часам. Пододвинув к себе табурет он встал на него.
– Ты и не представляешь, какой силой я обладаю, - прокряхтел он. Хоть он и выглядел молодо, я чувствовала его мудрую душу старика, - дотронувшись пальцем до минутной стрелки он провертел ее на три круга назад. Ровно к тому времени, когда я зашла в этот дом.
– Теперь успеешь.
– Ты издеваешься?
– крикнула я, но в лицо мне ударил луч солнца. Я ошалело оглянулось и мне сдавило горло, я чуть не подвилась собственной слюной. Солнце, которого не было мгновение назад, тихо замерло над горизонтом.
– Мне осталось насладиться моим последним закатом, который я чуть было не пропустил. Беги. И помни, время очень многое значит. Это самое мудрое, что было сотворено. Оно существовало до нас, и будет существовать после. Ты же так торопилась! Беги! Я не смогу сделать этого еще раз.
Не задавая вопросов, я побежала. Через огромный и красивый зал. К выходу, сжимая в руке небольшой сверток.
* * *
Как только хлопнула дверь за ведьмой, Винченцо встал и подошел к окну. Сзади него материализовалась фигура в черном плаще. Он видел лишь ее слабые очертания отражавшиеся в стекле.
– Я помог ведьме. Теперь все зависит от нее. Теперь ваш ход.
– У тебя же есть запасной выход. Твои зеркала. Зачем тебе мы?
– незнакомец расправил белоснежные крылья у себя за спиной.
– Я лишь хочу исправить то, что натворил.
– Ты хочешь, что бы мы поручились за тебя. Но ты, наверное, понимаешь, что тебе закрыт путь к небесам.
– Знаю.
– Винченцо усмехнулся.
– Это не мой удел. Известно, что Творец сотворил кусочек ада в раю. Что бы все соблюдали осторожность. Было бы опасно пускать меня туда. Я бы непременно занялся его поисками.
– Мы можем оставить тебе дар, во искупление души, которую он тоже оставит тебе. Бог милостив. Он даст шанс каждому, лишь раскайся.
– Отче наш вездесущий на небесах...
– дрожащими губами, Винченцо стал шептать молитву. Повторяя ее вновь и вновь. С каждым разом его голос становился все громче.
– Аминь.
– Закончил очередную молитву незнакомец и, укрывшись собственными крыльями, исчез.
Винченцо шептал молитву вновь и вновь. Из его глаз текли струйки слез. Его лицо старело. Хотя луна еще не взошла. Бог принял его. Он шептал молитву и улыбался. Ему не нужны зеркала. Его осенило видение. С момента, когда две стрелки ровно в полночь встретятся, он станет слугой Творца. Он станет искупать свои грехи, он станет служить ему, пока не заслужит право вступить на землю, где есть местечко и для него. Бесконечный круг разорван. Всего так не много осталось. У него осталась сила. Отныне он знал, что стал хранителем времени. Но пока он шептал молитву. До последнего своего вздоха в этом мире.
Глава 21.
Скованный Мраком.
"...Нет ничего страшней жестокости светила,
Что излучает лед. А эта ночь - могила,
Где Хаос погребен! Забыться бы теперь
Тупым, тяжелым сном - как спит в берлоге зверь...
Забыться и забыть и сбросить это бремя,
Покуда свой клубок разматывает время..."
Шарль Бодлер "De Profundis Clamavi"
(Перевод А. Эфрон)
Я присел рядом с зеркалом Новенького и постучал по нему костяшкой указательного пальца.
– Пора просыпаться, мой милый.
– Позвал я.
Граф ехидно хихикнул.
Новенький неохотно пришел в себя, но глаз не открывал. Схватившись за голову, он простонал.
– Ощущения не из приятных, признаю.
– Ухмыльнулся Граф.
Новенький, потирая виски, с трудом приподнялся на полу.
– По-другому нельзя было?
– простонал он.
– Прямая трансляция! В следующий раз покажем мультики!
– Крикнул Граф и кивнул Падшему.
– Ты не откажешь в любезности показать нашему другу Простоквашино?
– Он мне тоже успел надоесть - ободряюще обратился я к Отражению и встал.
– Поднимайся. Осталось не так уж много.
Новенький, с трудом, но поднялся. Пошатнувшись, он попытался ухватиться за что-нибудь, и чуть снова не упал. Найдя опору, он придвинул к себе точно такое же кресло, что стояло посреди моей комнаты и сел.
– Как же мне жаль, что Наташе столько пришлось претерпеть из-за меня. Ведь я желал ей только счастья...
– мой туманный взгляд смотрел на догорающую свечу. Пламя извивалось и догорало в собственном оплавленном воске. Оно угасало, пока совсем не погасло.
– Аминь...
– Но наш мальчик развесил сопельки и прохлаждался в темном садике!
– Граф был явно доволен происходящим вокруг.
– А я учил его жизни.
Я рассмеялся.
– Граф, ты ничтожен. Я презираю тебя и этим становлюсь выше. Ты помог справиться с моей болью, забрав ее. Твой триумф завершился. Ты хотел быть мной, но никогда не сможешь им стать. Ты всегда будешь лишь жалким подобием меня, как и я тебя.
– Тем не менее, мы начали жить, и наша жизнь была мне по вкусу, пока наш очаровательный друг окончательно не проснулся - Граф кивнул в сторону Падшего.