Тэтчер: неизвестная Мэгги
Шрифт:
– Хотя это больше достижение последнего времени. [34]
Тем самым недвусмысленно даст понять, что их отношения далеки от «очень, очень близких».
Нормальные отношения в семье стали не единственным, чего лишился будущий премьер в ранние годы. Зажав Маргарет в узкие рамки, Альфред не оставил ей времени думать ни о плохом, ни о хорошем. Будучи постоянно чем-то занята, Мэгги редко могла испытать состояние невинной беззаботности, столь характерное для детского возраста. Вместо этого постоянно приходилось что-то делать или учить. Пройдут годы, и Тэтчер ничего не останется, как идеализировать свое детство.
34
Номер
– Мне повезло, у меня было удивительное воспитание, – настаивала она в 1982 году. – Да, было тяжело, очень тяжело, но зато оно было правильным. [35]
Однако в глубине души Маргарет не могла не понимать, что Альфред порой явно перегибал палку.
– Что бы там ни говорили, но посещать церковь четыре раза по воскресеньям – это уж слишком, – признается она в редкую для себя минуту откровенности. [36]
35
Номер «Sunday Telegraph» от 14 февраля 1982 года.
36
Millar R.A View from the Wings. P. 333.
Не становилось легче и от маниакальной бережливости ее отца. Хотя накопление денег иногда и способствует жизненному успеху, немногие могут точно определить, где заканчивается бережливость и начинается скупость. Не мог этого сделать и Альфред. Уже зарабатывая хорошие деньги, он продолжал экономить практически на всем. Несмотря на все просьбы детей, Альф так и не разрешил им разбить около дома маленький садик, завести собаку или даже просто купить велосипед. Прежде чем что-то приобрести, все тщательно обдумывалось, взвешивалось и в конце концов отвергалось.
Бывали, кончено, и исключения. После продолжительных колебаний в 1935 году в семье появился радиоприемник фирмы Philips.
– Никогда не забуду тот день, когда мой отец совершил эту грандиозную покупку! – с дрожью в голосе вспоминает баронесса. – Жутко нервничая, я пробежала практически весь путь от школы до дома, чтобы услышать радионовости. [37]
Самым же сильным детским впечатлением станет поездка в Лондон, когда Маргарет исполнилось двенадцать лет. Словно Алиса, попавшая в незнакомую, но притягательную Страну чудес, она зачарованно бродила по Оксфорд-стрит, кормила голубей на Трафальгарской площади, каталась на спине индийского слона в зоопарке и с замиранием сердца слушала звон гигантского Биг-Бена. Прошла она и по Даунинг-стрит, однако знаменитый комплекс зданий оставил ее равнодушной. Другое дело разноцветные витрины, необычно одетые туземцы с других континентов, а также самое старое в мире метро, по которому Мэгги, несмотря на запрет родителей, рискнула-таки прокатиться.
37
Thatcher M.Op. cit. P. 22.
– Я пробыла в столице целую неделю, наслаждаясь жизнью, полной веселья и развлечений, которых еще никогда не имела, – признается Тэтчер одному из своих ранних биографов. [38]
И все же, возвращаясь к Альфреду Робертсу, нужно сказать, что его влияние на младшую дочь переоценить сложно, однако, как показала сама Маргарет, это оказалось не только возможно, но и весьма выгодно. В своих воспоминаниях она сознательно отвела отцу главное место. При этом положение Альфреда было настолько масштабным, а его влияние – всеобъемлющим, что некоторые из британских исследователей забили тревогу, когда его младшая дочь возглавила правительство.
38
Murray P.Margaret Thatcher. P. 21.
– Иногда мне кажется, что страной управляет не премьер-министр, а ее отец из своей могилы, – выражал опасения историк Питер Хеннесси. [39]
Тревога оказалась ложной. Едва покинув семейное гнездышко, Маргарет практически никогда не возвращалась в Грэнтем, навещая отца от случая к случаю. Они отдалились друг от друга, но Альфред, доживший до 1970 года, очень гордился успехами любимой дочери. В последние минуты жизни он слушал ее выступление по радио и ушел на тот свет счастливым.
39
Campbell J.Op. cit. P. 2.
– Создается впечатление, что Тэтчер была значительно меньше предана своему удивительному отцу при жизни, нежели его канонизированному образу после смерти, – замечает историк Джон Кэмпбелл.
Быстро продвигаясь по крутой политической лестнице, Маргарет сразу приняла ценности и образ жизни нового мира, весьма отличные от спартанских предрассудков мистера Робертса.
Не менее противоречивым было отношение Маргарет и к своей матери.
– Я нежно любила свою мать, – признавалась Тэтчер журналистке «Daily Express» Годфри Уинн в 1961 году, – однако, когда мне исполнилось 15, нам уже практически нечего было сказать друг другу. [40]
40
Номер «Daily Express» от 17 апреля 1961 года.
Как оказалось, Маргарет было не только не о чем говорить с Беатрис, но и нечего рассказать о ней. Когда ее попросили дать свои данные в известный британский справочник «Кто есть кто», Тэтчер ограничилась сухим: «Дочь Альфреда Робертса, Грэнтем, Линкольншир», ничего не упомянув о человеке, давшем ей жизнь.
Первоначально в подобном отношении не прослеживалось ничего необычного. Многие женщины, избранные в 1950—1960-е годы в палату общин, предоставляли сведения лишь об отцах. Логично даже было бы предположить, что Маргарет воспользовалась готовой формой, взяв анкету одного из своих старших коллег. Однако вскоре журналисты были весьма озадачены, когда после каждого вопроса о Беатрис Тэтчер тут же переводила разговор на отца.
В этом плане очень показательно телевизионное интервью Мириам Стоппард в ноябре 1985 года, когда о нежелании Маргарет говорить по поводу своей матери узнали не только представители прессы, но и вся страна. Откровение было тем более шокирующим, что именно в данном интервью премьер-министр пустила слезу, упоминая об уходе Альфреда с поста мэра Грэнтема.
Итак, что же произошло в тот день в телевизионной студии?
– Что вы можете рассказать о вашей матери? – поинтересовалась Стоппард.
– Она была замечательная женщина, – послышалось в ответ, – да…
Здесь Маргарет неожиданно запнулась, возникла неприятная пауза, и разговор был быстро переведен на Альфреда Робертса.
Спустя некоторое время Мириам снова решила вернуться к Беатрис:
– Как вы считаете, какие качества вы унаследовали от вашей матери?
– О, мама, она поддерживала отца во всем. Она была очень гордая. В том смысле, что, например, однажды она мне сказала: «У твоего отца был сегодня очень тяжелый день. Он отстаивал свои принципы».