Тетрадь с Энцелада
Шрифт:
Я осторожно раскрыла тетрадь и потрогала ее шелковистые листы приятного желтоватого цвета с чуть заметными, как тонюсенькие паутинки, клеточками. Вроде бумага, но не такая, как в старых книгах. Другая на ощупь.
– Тетрадь уникальная, – подтвердила мама. – Нигде такой больше нет. Дизайн разработали мы. Пружинки – от робота, списанного на запчасти. Обложка – из переработанной подкладки скафандра.
– А бумага?
– Пришлось помудрить. Мучнистые стебли курзянки атосской, обработанные фрау Вайскопф и мистером Сэвиджем, паутина, сотканная профессором Ут-Шуккалом, серебряные наносетки от твоего учителя физики, доктора Ньюмена, и еще кое-что… Станок сконструировал твой учитель истории цивилизаций,
– Ох, – оторопела я. – Теперь боюсь прикоснуться. Такому сокровищу место в музее межпланетных культур!
– Нет, она для письма.
– А что писать?
– Всё, что хочешь, – сказала Самира Алай. – Можешь фантазировать. Или писать о себе. Что ты видела, что запомнилось.
Это меня озадачило еще больше. В древних книгах были ух какие приключения! А у меня что? На станции нет ни жутких монстров, ни кровожадных аборигенов. Даже пауковидный Ут-Шуккал оказался добрым и милым. Я больше его не боюсь, но общаться с ним могу только знаками – звуков он не издает и не слышит.
– Ну, а теперь давайте праздновать! – вывел меня из ступора папа.
Пир удался на славу, хотя проходил не как на Земле. Угощался каждый по-своему, шипучку в бокалы не разливали. Но цветомузыку запустили, стены украсили виртуальными гирляндами, и кто мог, с удовольствием потанцевал.
Много дней я любовалась тетрадью и не отваживалась сделать первую запись. Думала, с чего бы начать. Долго выбирала название. «Дневник»? Нет, не то. Каждый день я писать не хочу. Иначе тетрадь через месяца три-четыре закончится. «Моя звездная Одиссея»? Смешно. На Луну теперь возят экскурсии школьников, на Марсе мы оказались транзитом. Так что я почти ничего не видела. А про спутники Сатурна и без меня уже написали немало.
Наконец, придумалось. Пусть будет как есть! «Тетрадь с Энцелада». Звучит не слишком оригинально, но красиво и немного загадочно.
Мне больше не скучно. У меня есть тетрадь и есть друзья. И прекрасно, что все они взрослые, а некоторые и вовсе не люди.
Самый лучший мой друг – Эун-Ма-Дюй-Чи. Она объяснила мне смысл узоров на своем замечательном панцире. Оказалось, это не просто орнаменты. Это и код, и язык, и летопись, и история жизни. В них содержится информация о вселенной Тау Кита, о конкретной планете, о точной дате рождения каждого индивидуума, об имени, дарованиях и достижениях. По мере развития личности панцирь растет, узор усложняется, разветвляется и пополняется. Судя по красоте и изысканности узора, Эун-Ма-Дюй-Чи считалась выдающимся представителем таукитянской культуры. Вот тебе и «улитка»…
Она показала мне, как отразилось на узоре ее пребывание на Энцеладе: возник новый виток с орнаментом, напоминающим внешний облик Сатурна, а на соседних витках – изображения всех 82 спутников и отдельно – вид Энцелада со станции. Ещё виток – фигуры всех сотрудников станции, включая Ут-Шуккала.
А ещё я однаружила зарождающийся, пока еще очень тонкий и бледный, рисунок с изображением человечьей фигурки. Обмануться было нельзя: на панцире проступал хоровод гуманоидов, но, если приглядеться, все они выглядели вариантами одного персонажа, как в раскадровке.
«Кто это?» – удивилась я.
«Разве не видишь сама? Это ты».
И тут я поняла, что Эун-Ма-Дюй-Чи гораздо более одинока, чем я. У меня есть папа и мама. А существ, подобных Эун-Ма-Дюй-Чи, на станции нет. Когда-то надеялись, что таукитяне смогут создать свою станцию на Энцеладе, но от такого проекта пришлось отказаться. Прежде всего потому, что нашелся объект поближе, и все средства вложили туда. А межгалактический альянс финансирует прежде всего совместные институты, вроде станции «Энцелад-Эврика».
Связь со своей планетой она поддерживает, но смену ей не пришлют. Никогда. Почему? А, много причин… Ладно, Эун-Ма-Дюй-Чи уже привыкла, и ей тут нравится. Только… Космопсихологу тоже бывает нужно поболтать с кем-нибудь о какой-нибудь ерунде.
Похоже, моим первым инопланетным языком будет таукитянский.
Космические переселенцы
Мне казалось, что Сатурн – это страшно далеко от Земли. Будь человечество единственным во Вселенной видом разумных существ, вряд ли бы люди смогли путешествовать за пределы Солнечной системы. В XXI веке ученые думали, что это вообще невозможно. Вернее, возможно, но с неизвестным или трагическим результатом. Полет в одну сторону с перспективой никуда не добраться живым. Говорили, что до ближайшей экзопланеты лететь примерно три тысячи лет. И послать туда можно лишь роботов или каких-нибудь тихоходок, которые невероятно выносливы и способны пережить даже гибельную для других радиацию. Один ученый даже придумал отправить на экзопланету контейнеры с человеческими зародышами, чтобы их там растили роботы. Ну, извините. Представляю себе: оказываюсь я неведомо где, никакой мамы, никакого папы, одни железяки с искусственным интеллектом. И они надеются, что при таком воспитании я смогу стать человеком? Думаю, очень сомнительно. А главное, нет ответа на вопрос: как быть с правом каждого на собственный выбор. В том числе с правом дурачиться, делать глупости, озорничать, фантазировать. Роботы этому не научат, уж точно.
К счастью, мы не одиноки в Космосе, и наши собратья смогли освоить не только межпланетные, но даже межгалактические перелеты. Отчасти это даже не перелеты, а почти мгновенные перемещения через так называемые «червоточины» или «кротовьи норы» в пространстве и времени. Я не очень понимаю это старинное выражение и сперва говорила «коровьи», но папа поднял меня на смех и объяснил, что коровы не делают нор: их конечности это не позволяют. «А ты сам видел живую корову?» – спросила я. – «Нет, никогда», – сознался он. – «И крота не видел?» – «Откуда? Юла, ты не маленькая, сама подумай»…
Действительно. В городках при земных космопортах живности почти не бывает, хотя вокруг домов создается подобие садиков или парков, чтобы народ не скучал по природе. Некоторые сотрудники держат мелких домашних животных: собачек, кошек, морских свинок. Но по улицам эти звери не бегают. Даже в тех местах на Земле, где коровы есть, они не гуляют на воле, а живут на специальных фермах. Я нашла про них ролик. Прикольные. А еще красивее – лошади. Но лететь ради них на Землю?..
Мы с родителями говорили про это. Мне скоро будет одиннадцать лет, нужно срочно решать, что нам делать дальше.
Родители подали рапорт о переводе в другое место, где есть нормальная школа, чтобы я могла расти среди сверстников. Я не против, и хотя на «Энцеладе-Эврика» мне тоже неплохо, тут всё-таки иногда тоскливо: пространство замкнутое, все доступные уголки давно освоены, в экспедиции меня не берут по банальной причине: участие несовершеннолетних в исследовательских полетах запрещено правилами безопасности. К тому же потребовалось бы снаряжение под мой рост и вес, а оно стоит как целый глиссер. Только разочек меня взяли в полет на Титан, другой спутник Сатурна, который сейчас осваивают сразу несколько космических рас – Титан огромный, места всем хватит. Но из корабля я не выходила, сидела в рубке в легком скафандре, туго пристёгнутая и подключённая к датчикам. Я считалась частью эксперимента. Не знаю, что они собирались выяснить. Могу ли я перенести межзвездный полет? Давно ведь выяснилось, что могу, и даже легче, чем взрослые. Начинающийся пубертат? Ну и что? Тинэйджер – не человек?