Тетради Шерлока Холмса (сборник)
Шрифт:
Старший из них, преподобный Уиттлмор, был высокий сутулый пожилой мужчина с длинным носом и клочками седых волос на лысеющей голове. На лице его застыло недовольное выражение, причиной чему отчасти был я, отчасти же, видимо, его спутник, Джеймс Форогуд, – возможно, просто потому, что он был молод, хорош собой и жизнерадостен, хотя во время нашей встречи выглядел подавленным.
Вскоре я понял, отчего он хмурится.
Преподобный Уиттлмор с самого начала взял властный тон. Окинув меня подозрительным взглядом, он заявил:
– Вероятно, мистер Шерлок Холмс – это вы? Что-то
Я заверил его, что обладаю всеми необходимыми знаниями, заметив, что даже полицейские из Скотленд-Ярда при случае советуются со мной, после чего он сдался и недоверчиво изрек:
– Что ж, молодой человек, посмотрим, как вы справитесь с моим делом.
Как вы догадываетесь, эта небольшая пикировка с самого начала настроила меня против моего облеченного духовным саном клиента. Я уже хотел предложить ему поискать более опытного консультанта, но тут он, попутно смерив презрительным взглядом своего помощника, надменно процедил в мою сторону:
– Дело, с которым я к вам явился, мистер Холмс, весьма возмутительного свойства. Оно касается одной моей прихожанки, пожилой дамы с безупречной репутацией и высоким общественным положением, имени которой я называть не стану. В прошлое воскресенье у нее украли ридикюль со значительной суммой денег. Случилось это во время посещения ею утренней молитвы в моей церкви.
По тону его голоса было ясно, что он ждет от меня негодующей реплики в ответ, однако я лишь осуждающе промычал, не в силах выдавить из себя даже что-нибудь вроде «Какое безобразие!». Не выношу, когда за меня решают, какие чувства мне следует испытывать, особенно если это оказывается бездушный, лишенный чувства юмора тип вроде Уиттлмора. Кроме того, я подозревал, что вышеупомянутая дама скорее всего была богата и щедро жертвовала на храм Св. Матфея, а возможно и на жалованье самого Уиттлмора, чем и объяснялось его недовольство. Поэтому я уклончиво ответил:
– Понятно. Когда именно произошла кража? Во время службы?
– Нет, после нее, – резко ответил он, словно мне следовало это знать. – По окончании заутрени я, как обычно, вышел на крыльцо церкви, чтобы пожать руки уходившим прихожанам, благодаря их за посещение. С моей стороны это любезность, которую весьма ценят. Мистер Форогуд стоит рядом и делает то же самое.
Последняя фраза прозвучала пренебрежительно, словно присутствие младшего священника являлось малозначительным фактом.
– Следует пояснить, – продолжал преподобный Уиттлмор, – что мои службы очень популярны у прихожан и всегда привлекают много людей, так что в тот момент крыльцо было запружено народом. О том, что случилось нечто неподобающее, я узнал, лишь когда рядом никого не осталось. Дама, о которой идет речь, вернулась к крыльцу и была очень расстроена. Выяснилось, что в похищенном кошельке было три гинеи, – тут он умолк, чтобы дать мне время уяснить, сколько именно денег было украдено, а затем с нажимом повторил: – Из ридикюля пропали три гинеи!
Я понял, что нужно что-то ответить, и произнес:
– Довольно крупная сумма.
– Совершенно верно! – подтвердил он. – Очевидно, их похитили, когда она выходила из церкви. На крыльце было настоящее столпотворение, люди ждали своей очереди, чтобы обменяться со мной рукопожатием, и в давке кто-то достал нож или ножницы, разрезал ридикюль, который висел у нее на запястье, просунул руку в отверстие и вытащил кошелек. Сам кошелек также представлял собой значительную ценность. Он был из шитого атласа; в универсальных магазинах Вест-Энда за такие просят не меньше гинеи.
Я заметил, что он вновь делает акцент на деньгах.
– Кто-нибудь видел, как это произошло? – спросил я.
Преподобный Уиттлмор медленно обернулся к своему помощнику, тихо сидевшему рядом. Молодому человеку явно было не по себе. На его миловидном лице обозначилось выражение крайней обеспокоенности.
– Ну? – строго промолвил преподобный Уиттлмор.
– Боюсь, именно я стоял ближе всего к леди… – начал было Форогуд, но осекся и виновато замолчал, потому что преподобный Уиттлмор грозно кашлянул, как бы веля помощнику воздержаться от упоминания имен.
– Простите, – заикаясь, проговорил младший священник, – я хотел сказать: к леди, о которой идет речь…
Я решил, что пора вмешаться, – отчасти потому, что хотел помочь молодому человеку, но, признаться, главным образом затем, чтобы ускорить выяснение всех обстоятельств дела.
– Поскольку вы явно беспокоитесь о соблюдении анонимности в отношении этой дамы, давайте будем называть ее леди Ди? – предложил я и, к своей радости, заметил, что Форогуду это пришлось по душе. Даже преподобный Уиттлмор склонил голову в знак согласия, и я почувствовал, что одержал пусть маленькую, но победу.
– Прошу вас, продолжайте, – обратился я к младшему священнику. – Вы говорили, что в момент, когда, очевидно, произошла кража, стояли около леди Ди. Заметили вы поблизости кого-нибудь подозрительного, вероятнее всего – женщину?
– Вы, кажется, твердо убеждены в том, что это была женщина, молодой человек, – недоверчиво вставил Уиттлмор.
– Вы правы! – резко ответил я, ибо к этому времени его высокомерие не на шутку меня разозлило. – Я кое-что знаю о карманниках, причем обоих полов. В таких обстоятельствах вор-мужчина вряд ли наметит себе в жертвы женщину и рискнет протянуть руку к ее карману (в данном случае к ридикюлю), потому что дама скорее всего инстинктивно отпрянет и этим привлечет к нему внимание окружающих. Искусство карманника состоит в том, чтобы оставаться вне подозрений. Вот почему я предположил, что это была именно воровка.
Я с радостью заметил, что после моих слов Уиттлмор откинулся на спинку кресла, давая понять, что этот раунд в схватке интеллектов остался за мной, что чрезвычайно взволновало меня. Тогда я был довольно молод и порой любил поставить на место зарвавшегося оппонента, особенно такого, как этот высокомерный священнослужитель.
– Да, там была одна дама, – неуверенно заговорил Форогуд. – Но я никогда не поверю, чтобы она…
– Почему? – спросил Уиттлмор.
Однако я больше не мог позволить ему распоряжаться здесь, несмотря на его возраст и сан.