Тезей (другой вариант перевода)
Шрифт:
Так умер Прокруст, последний из горных бандитов, самый сильный и самый сволочной. Я знал, - прежде чем он открыл рот на совете, - знал, что плохо иметь его с собой на Крите; и еще хуже - оставить за спиной в Аттике. Он стоял на моем пути и дал мне убедиться в этом. Конечно, глупо было с его стороны озлоблять меня - но он был рабом своих удовольствий, в чем бы они ни состояли. Он не знал меня и не понял, как много я должен был выиграть, разделавшись с ним... В общем, он пришел как гриф-стервятник, приносящий удачу. Теперь все мои вассалы были преданы мне и готовы идти со мной за море.
3
Подготовка флота уже заканчивалась, когда с Крита стали приходить известия, что там появился новый Минос. Я знал его имя - Девкалион - и, судя по тому, что о нем слышал раньше, считал его марионеткой, ставленником тех вельмож, чьи замки устояли во время восстания. Но он был из царского рода; и его армия, собранная из беспризорных копейщиков павших домов, выбила восставших рабов из Лабиринта. Нечто подобное должно было случиться; но это значило, что времени терять нельзя.
При всем при том я не собирался кидаться как разъяренный бык; я знал критян и строил свои планы, учитывая их хитрость... Но не учел их дерзости. От них прибыл посол.
Он вошел в мой Зал - локоны на обнаженных плечах, золотой пояс на осиной талии... Перед ним черные пажи несли, по этикету, дары: золотое ожерелье с хрустальными подвесками, раскрашенные кувшины благовонных масел, куст редкостной розы с пятнистыми цветами - будто кровь и янтарь... О дани юношах и девушках из Аттики - на этот раз не было ни слова.
Пока мы обменивались любезностями, я думал: "Видел ли я тебя раньше, крошка-павлин? Уж ты-то меня наверняка видел... Ты успел смягчить губы маслом, с тех пор как вопил мне с трибун..." Он встретил мой взгляд и глазом не моргнув - объявил, от кого прибыл, попросил моего расположения... Я не рассмеялся: обращаться с критянами как с эллинскими вождями - это же всё равно что пойти с рогатиной на лису... Они заставили меня прожить среди них год; мне надо было бы учиться править царством - взамен я изучил за это время бычью пляску и их нравы.
Я спросил, где тело Миноса (его нельзя было найти) и где их царская печать (я сам ее увез)... Мне все эти переговоры были - как зайцу перья. Немножко времени для подготовки - единственное, что было нужно.
– Ваш корабль в Пирее?
– спросил я. Там он ничего не мог увидеть: чтобы скрыть свои планы, я строил корабли в Трезене, по другую сторону залива.
– Нет, господин мой, в Марафоне, - в его вкрадчивом голосе мне послышалось ехидное нетерпение.
– Я причалил в стороне от города, потому что у нас на борту есть еще один подарок вам от моего повелителя - нечто более достойное вашей славы. Его нельзя выпускать на улицы - может начаться паника... Царь Тезей, поскольку бычьи плясуны рассеялись с Крита и с плясками покончено, мой царь посылает вам, в знак своего уважения, Подарга, Царя Быков из священного стада, ведущего род свой от Солнца. Он ваш, поступайте с ним как вам будет угодно.
– Подарг!..
– Я почувствовал, что лицо мое вспыхнуло. Каждый плясун в Лабиринте знал Снежного Исполина - это огромное белое чудо пегих критских стад. Он был быком Дельфинов, этот зверь, такой же коварный как и прекрасный. В команде Дельфинов подолгу не жили. Казалось, с ним должно быть хорошо работать: он бросался прямо вперед и был, вроде бы, отличным быком для прыжка... Но когда он убивал - ох, как часто!
– мы, профессионалы, спорили, как он это сделал, и не могли понять. Если бы наша команда работала с ним - сомневаюсь, что смог бы вернуть домой всех. Но мне всегда хотелось испытать его самому, и даже сейчас при его имени я не смог скрыть волнения.
Я очнулся от грез. Критянин улыбался, глядя на меня.
– Это царский подарок, - сказал я.
– Но не человеку, а богу!.. Такие быки священны, Аполлон разгневается, если я возьму его в свое стадо.
– Было бы очень сложно доставить его назад в Кнос...
Критянин выглядел растерянно. Я чуть не расхохотался, это было легко себе представить. Мне хотелось узнать, как они дотащили его сюда, но я уже не был бычьим плясуном.
– В этом нет нужды, - говорю.
– Аполлону принадлежит наше Солнечное стадо. Мы снова отдадим его богу.
В любом случае я не мог принять такой подарок от человека, с которым собирался воевать. Отослать его в стадо Аполлона - это был выход, спасавший мою честь. Но, по правде говоря, было жалко. Впрочем, сначала можно было хотя бы случить его с несколькими коровами моего стада... Он был последним, что осталось от Бычьего Двора, в его потомстве сохранился бы отблеск нашей жизни в тот странный год... Рев арены под солнцем Крита - он долго не смолкает в памяти.
Критянин откланялся. Меня охватили воспоминания, но я встряхнулся и вернулся было к делам... И тут увидел гонца, скачущего с востока. Аминтор, теперь начальник моей стражи, встретил его - и тоже бросился бегом будто ненормальный. Он стукнул в дверь и, упав на пороге, выдохнул как на бычьей арене:
– Тезей!.. Подарг на свободе!
– Отдышись, - говорю.
– Раз так, то придется его поймать, вот и всё.
– Он взбесился. Эти болваны-критяне упустили его, и он свирепствует в Марафоне. Трое мужчин убиты сразу, еще четверо и женщина умирают, и маленький ребенок...
– Старина Снежок?
– удивился я.
– Но ведь он никогда не бузил. Дельфинам приходилось раздразнить его, чтоб он начал нападать.
– Его везли по морю. И достаточно подразнили в Марафоне, пока пытались поймать. Кроме людей он убил трех лошадей, а мулов и собак - никто и не считал...
– Собак?!!
– я вскочил.
– Идиоты несчастные!.. Они что не знают, кто он такой?
– Очевидно, нет. Мы на Крите привыкли к этим громадным зверям, но наши здешние быки - телята против него; люди приняли его за чудовище...
– Чего они полезли, болваны, прежде чем послали ко мне?
– Теперь они оставили его в покое и начали молиться. Говорят, что его послал Посейдон, чтобы истребить их. Они зовут его Бык из Моря...
Это прозвучало как гонг. Я постоял молча... Потом начал снимать одежду. Обнаженный, подошел к сундуку, где было сложено мое снаряжение бычьего прыгуна; с украшениями не возился, но надел бандаж из тисненой и позолоченной кожи. На арене привыкаешь играть со смертью, но стать кастратом - увольте.
Аминтор что-то говорил, но в ушах у меня звучали слова старой Микалы. Тогда, у смертного ложа отца, я знал, что она говорит по Воле. Тайная тень осталась с тех пор в моей душе - грядущая судьба, подстерегающая меня. И вот мы встретились. Совсем немного времени прошло: я еще быстр и силен, и не утратил молодого задора и тренированной хватки в руках... Сегодня избавлюсь - или погибну.
Аминтор схватил меня за руку, потом вспомнил, кто я, и отпустил.
– Государь!.. Тезей, что ты делаешь?! Ты не сможешь взять его теперь бык, которого покусали!..