The Мечты. Бес и ребро
Шрифт:
А потом, спустя еще минут сорок, показалась врачиха Лилия Валентиновна – та самая, выбранная Женей задолго до родов. Оценив мизансцену, она коротко усмехнулась и весело сообщила:
– Молодцом. Девочка, три сто. Палата двадцать шестая. Но заходить по одному пока.
Моджеевский быстро глянул на тестя и шумно выдохнул.
– Ну и чего сидишь? – рассмеялся новоиспеченный дед и радостно тяпнул кофе – за неимением чего покрепче, глядя, как замелькали контрастные подошвы брендовых Моджеевских туфель в указанном врачихой направлении.
Голова
Голова несколько фонила, но не так, чтобы требовалось торчать в постели минимум до обеда. Поэтому Андрей Никитич решительно открыл глаза, огляделся и крякнул. Едва ли не впервые он проснулся не в своей кровати, ну если не считать ночевок в гостиницах. А теперь... словно бы его упорядоченная жизнь вошла в некое пике и стала забрасывать его новыми приключениями.
Поэтому под собственное бормотание всем известной и соответствующей случаю арии Ленского Малич принял душ, привел себя в порядок, насколько это возможно в чужом доме и с некоторой поправкой на возлияния, продлившиеся почти до рассвета, и отправился на поиски какой-нибудь живой души в простом жилище простого олигарха и по совместительству его зятя.
Первым ему на глаза явил себя угрожающих размеров английский мастифф со свирепой, но дурковато-доброй мордой по кличке Ринго, с которым они вполне ладили, и сейчас эта псина забегала вокруг него, счастливо размахивая хвостом и демонстрируя свое дружелюбие, а следующей в поле зрения Андрея Никитича попала Лена Михална, которая, по правде сказать, мало чем от мастифа отличалась. В глобальном смысле.
– Доброе утро! – окликнул он милейшую экономку, завидев ее в коридоре на расстоянии не менее полукилометра, как показалось Маличу. Та широко улыбнулась и резво двинулась по направлению к нему. И Андрею Никитичу ясно представлялось, что будь у нее хвост, она бы тоже им размахивала.
Надо отметить, Лена Михална была немного старше него и временами жутко кокетничала. Прямо сейчас она, нарядная и прихорошившаяся, прощебетала:
– Доброе утро, Андрей Никитич! Примите мои поздравления с рождением внука! Такое событие замечательное!
– Внучки, - довольно поправил Малич.
– Да, да! Конечно! Мне так нравится, как они ее назвали. Елизавета Романовна. Хорошо звучит, да?
– Аристократично, - рассмеялся дед. – Папаша, наверное, выдумал. Кстати, где он, не подскажете?
– Отмокает в душе, - без обиняков сообщила Лена Михална, а потом поспешила его пожурить: - я после вас бутылки пока выгребла... устроить бы вам обоим взбучку, да повод хороший был. Простительно. Как голова?
– Мыслительный процесс в порядке, - отозвался Андрей Никитич и потопал в кухню. Организм требовал утреннего кофе.
Лена Михална просеменила за ним и двинулась к столу, на который был торжественно водружен горячий заварник. После чего налила полную чашку загадочного напитка, в нем находившегося и источавшего поистине ужасающий аромат, и проговорила, сунув ее господину Маличу:
– А сейчас все остальное будет в порядке. Я Романа Романыча только этим и спасаю, когда его величество ужравшись.
Андрей Никитич едва не подпрыгнул от предложенного ему фирменного зелья, но, будучи человеком воспитанным, удержал себя на месте и доверительно сообщил:
– Мы вчера… не так чтобы… Я бы кофе, а? Даже сам сделаю!
– Садитесь! – громыхнула многоуважаемая экономка и отправила свою бурду обратно на стол, дожидаться хозяина квартиры. – Еще не хватало, чтобы на вверенной мне жилплощади мужчина себе кофе варил. Завтракать будете?
– Буду, - хохотнул гость и расположился на стуле у огромного стола, но подальше от предложенного ранее напитка. – Когда еще случай представится.
Лена Михална вспыхнула, по-девчоночьи хихикнула и захлопотала вокруг, вмиг окончательно растеряв свой профессиональный пофигизм. Андрей Никитич ей очень нравился, а женщиной она была давным-давно разведенной.
Так вокруг него быстро образовался замечательный натюрморт из апельсинового фреша, сырников с несколькими видами варенья, тостов с рикоттой и даже вполне приличного омлета, словно экономка не знала, как еще угодить гостю.
Тот, при всем желании начать день с чашки кофе, все же приступил к поглощению еды. Желудок безусловно радовался, и потому с аппетитом проблем не случилось. Когда Андрей Никитич, покончив с омлетом и тостами, перешел к сырникам, на кухне наконец появился и хозяин дома собственной персоной.
Выглядел Роман Романыч вполне себе неплохо для человека, который закончил квасить лишь несколько часов назад, шумно празднуя рождение наследницы. И даже оделся в дорогу.
– Не, не! Мне кофе! – на ходу бросил он Лене Михалне, опасливо глянув на внушающую ему ужас отраву в чашке. А затем перевел взгляд на тестя: – Доброе утро! Вы как?
– Жить буду, – кивнул Малич. – Куда собрался?
– Сейчас Богдан подъедет, повезу с сестрой знакомиться. И вообще... вдруг Жене что-то надо.
– Ну это правильно. Если там чего – звоните. Я после обеда загляну, - Андрей Никитич потянул носом в сторону кофемашины, отправил в себя последний кусок сырника и усмехнулся. – Надо с утра все же японца своего разыскать.
– Черт! – громыхнул Моджеевский, которому накануне вечером, когда они выкатывались из роддома и новоявленный дед Андрей вспомнил, что он нынче безлошадный, выдали спецзадание – узнать, чем окончилась история с ДТП на проспекте. – Мне Борисыч еще в восемь утра всю инфу сбросил! Он нашел! Момент!
Роман Романович вытащил из кармана джинсов телефон, быстро отыскал сообщение от своего начбеза и теперь, усаживаясь за стол, пока Лена Михална, вернув себе свою обычную невозмутимость, поставила перед мужчинами по чашке кофе, принялся рассказывать:
– В общем, вчерашнее ДТП даже в нашу брехалку попало. Заблокировали движение на полдня. Гайцы составили протокол, место пребывания японца пока неизвестно, но судя по вашему рассказу, ключи вы оставили фигурантке дела, гражданке Адамовой Стефании Яновне.