The Мечты. Весна по соседству
Шрифт:
– Ок, - кивнул он головой. – Допустим. Но ты же утверждал, что кое-кому вообще на тебя плевать! С чего бы тогда вдруг...
– Плевать, - подтвердил Моджеевский-младший, очень по-деловому. – А с Улькой у нас все норм. Она у меня во френдзоне.
– Где?! – не понял престарелый отец.
– Ну вот один любит, другой дружит, - терпеливо пояснил ему продвинутый взрослый сын.
– Тьфу ты! Детский сад какой-то! – громыхнул Ромка. – Ты это Ульяне как-то мягко объясни, кто из вас дружит, где какие зоны, а? У меня с ее батей так-то проекты, инвестиции,
– Ладно. Но предупреждаю, планов на меня не строй.
– Да я уже раз попробовал тебя в Лондон спихнуть, - развел руками Моджеевский, - так ты вообще школу с трудом закончил. Разбирайся сам, не лезу.
– Вот и разберусь.
– Френдзона, блин! – рассмеялся Роман Романович и потрепал сына по волосам. – Пошли, довезу до дома. Я Вадика на сегодня отпустил, будем вдвоем кататься.
– Прикольно, - Богдан ринулся с крыльца к машине и через несколько шагов обернулся. – А приезжай на выходных! И привози с собой…
Договорить он не успел. Его слова утонули в одновременном за спиной незнакомом:
– Господин Моджеевский! А я по вашу душу!
И отцовском:
– Какого хрена, я же велел не пускать!
– Так и не пустили, я ж на улице жду.
– Где этот чертов Борисыч!
– Па! – окликнул его Богдан и остановился, наблюдая за отцом и незнакомцем.
Незнакомцем, как догадался наш внимательный читатель, был Уваров Марат Валерьянович. И выглядел он сегодня весьма внушительно. Строго даже. В черном пальто, аккуратно выбрит и подстрижен. Седоватая его шевелюра была тщательно уложена назад. Уголки губ опущены, а на глазах красовались очки. Сегодня он разыгрывал образ трагический.
– Вам придется меня выслушать, Роман Романович, иначе на сей раз я за себя не ручаюсь! – заявил Уваров и подошел ближе.
– Тогда кому-то придется брать вас на поруки, если я засажу вас за преследование, - буркнул Моджеевский, пока набирал номер начальника службы охраны, чтобы тот немедленно спустил удальцов вниз. Тем временем к ним уже подбегал парень, дежуривший у входа с закономерным вопросом: «Какие-то проблемы, Роман Романович?»
– О! Еще какие! – громогласно заявил Марат Валерьянович. – Этот человек мало того, что бросил мою дочь в таком печальном состоянии, что на нее взглянуть больно, да еще и выставил на посмешище своими похождениями. Он ко всему отказывается признать себя отцом их ребенка!
Моджеевский вздрогнул и оторвался от телефона. Точно так же вздрогнул и Бодя и подошел ближе.
– А? – только и смог вытолкнуть из себя Роман.
– Вы понимаете, что при проведении ДНК-экспертизы мы запросто выведем вас на чистую воду и будем иметь все основания потребовать содержание для ребенка! – продолжал громыхать Уваров, все приближаясь к обоим Моджеевским. – И теперь это все куда серьезнее, чем наши прежние претензии, не находите, Роман Романович?
– Какого ребенка? Что за чушь вы несете?! – рыкнул Ромка. – Вы соображаете вообще? Толь, убери его нахер, а!
Толя уже было ломанулся к не унимавшемуся Уварову, но тот провозгласил:
– Меня-то вы убрать можете, но Женю с вашим сыном или дочерью – куда?! Из города вышлете? Из страны? С вашими возможностями можно попробовать, но я вас и из-под земли достану, ясно вам?!
Ромке было ясно. Было ясно, что в эту минуту взрывается его мозг, который он всего-то часом ранее подумывал разбить о стену. В лепешку. В мясо. В ошметки. Похоже, не придется уже. Этим озаботились другие. А ему самому оставалось лишь наблюдать за происходящим и пытаться осознать услышанное.
Тем временем Толик уже и правда скручивал отчаянно сопротивляющегося Уварова и вопрошающе глядел на генерального в ожидании указаний, что делать, кого вызывать и куда потом девать тело. Генеральный же только глянул на Бодьку и тихо повторил:
- Что за чушь...
– Пап, это кто? – ошалело спросил старший отпрыск, кивнув на слабо трепыхающегося Уварова в руках охранника. – Это он про какую Женю, а?
– Про нашу, - шевельнул пересохшими губами Моджеевский.
– Про нашу? – проорал ангел мщения Марат Валерьянович. – Про нашу?! Ты ей когда ребенка сделал и свинтил – об этом думал? Или думал, за нее морду набить некому? Так я тебе не Андрюха! Я ж реально в рыло дам!
– А этот фрик кто такой? – рявкнул и Богдан. – Что за бред он тут несет?
– Я ее настоящий отец! – заголосил Уваров, после чего этого индийского кинА не выдержал даже Толик и хорошенько двинул тому в бок кулаком секретным ударом. Псевдопапаша сразу заткнулся, притих и тихонько заскулил, а Толик наконец спросил:
– Че с ним делать-то?
– Женя беременна... – совершенно по-дурацки пробормотал Роман Романович и повернулся к сыну. Смотрел в его не понимающее лицо и не понимал сам. – Она ничего не говорила, Бодь...
Эти его слова всколыхнули в воспоминаниях Богдана отцовский день рождения, «Айя-Напа» и речь, которая должна была быть о другом. Сдерживаясь от неуместных сейчас вопросов, он промолчал и отвернулся.
– Она не говорила... – повторил Ромка и ломанулся к Уварову, схватил того за шиворот и прорычал ему в лицо: – Это правда? Это, мать твою, правда?!
– Что ты папашей станешь? – выплюнул Марат Валерьянович. – Пятый месяц у нее, сам посчитай, ты ж бизнесмен, считать обучен! Мне не веришь – проверь. Таким, как ты, это несложно.
Роман резко отпрянул, отпустил Уваровскую одежду и отступил на шаг. Теперь взрывался не только мозг. В груди – пылало. Дерьмовый симптом, ему не нравилось. Он побледнел и медленно осел вниз, на корточки и вцепился в собственную шевелюру. Рывками вдыхал воздух и шумно его выдыхал. Пытался справиться с накатившей растерянностью пополам с беспомощностью. И еще с подступающей яростью, потому что понимал – если слова Уварова правдивы, то Женя предпочла скрыть. Скрыть, а не сказать. Что же за такие отношения у них были, если она не сказала? Какого черта она никогда ничего ему не говорит?!