The офис

Донцов Андрей

Примерно так:

На сцене в кровавой бане, с песней Лещенко на устах,

В парике, как у Маркиза де Сада, с огнем в голубых глазах….

Думая, что вокруг вдохновенье, что нет священней земли,

И тут с кольцом вместо носа, вокруг появились они…

Быки! Быки!

Если мы чуть-чуть не такие,

не стоит нас принимать в штыки!

Чтоб вы сдохли уже к рассвету,

Быки!

Может, в этой убогой деревне вас

доили жесткой рукой?

Может, кто-то еще в колыбели вас погладил прыщавой ногой?

Может, в юной зеленой травке рос колючий чертополох,

И с тех пор ты не знаешь точно, почему,

кто другой – тот плох.

Быки! Быки!

Если мы чуть-чуть не такие,

не стоит нас принимать в штыки!

Чтоб вы сдохли уже к рассвету,

Быки!

Написать на спине «Чикаго», а на пальцах высинить «зло»,

Если есть на трусах лейбл «Буффало»,

значит, точно тебе свезло.

В баскетболе не шарят в стаде,

здесь не шарят в любой игре.

Лучше просто ударить сзади, стать Сталлоне в своей дыре.

Быки! Быки!

Если мы чуть-чуть не такие,

не стоит нас принимать в штыки!

Чтоб вы сдохли уже к рассвету,

Быки!

Прости, может, где-то слишком примитивно и не соблюден размер, зато от души, веришь?

От кого: Альберт Иванов < [e-mail] >

Кому: gorkiy alexander < [e-mail] >

Тема: re[1]: П…дец

Ты о чем, Санчоус? Конечно, помню эту песню. Точнее, прочитал твою и вспомнил. Даже купил диск mp3 с песнями Гребня. Ты мне разбередил память о школьных годках. Но у тебя все нормально? Ты в какое-то подозрительное творчество ударился. План по завоеванию мировой славы удался?

От кого: gorkiy alexander < [e-mail] >

Кому: Альберт Иванов < [e-mail] >

Тема: re[2]: П…дец

Я в шоке.

Долго не писал, потому что находился дома в жуткой депрессии.

Мы ехали в командировку в Воронеж. Решили для экономической подоплеки мотнуться туда на «собаках». Три электрички, если не будут высаживать. Ну, как в былые времена.

Как ты уже понял, подобный поступок для нашей компании не является событием из ряда вон выходящим, особенно в мировом масштабе. Поэтому Вадик придумал беспроигрышную фишку, как нам тогда казалось…

Он использовал свои давние связи и достал нам два костюма. Исторических театральных костюма, причем норвежских. То ли из спектакля по Ибсену они там остались, то ли – словом, не помню… но сшиты они были очень давно.

Они состояли из панталон до колена, льняной рубашки, плотной жилетки с несколькими рядами пуговиц и верхней куртки. У него ярко-красного, а у меня ярко-желтого цвета. Также еще полагались шерстяные носки-гольфы до колена, но они куда-то исчезли. Вполне возможно, перекочевали в другой спектакль, так как гетры вещь универсальная. Мы не хотели проиграть из-за мелочей и потом кусать себе локти. Я попросил маму, и она связала нам две пары. Мне в красно-желтую полоску, а Вадику в красно-черную. Да, совсем забыл, на голове у нас были шляпы-котелки. Можешь себе представить, как мы выглядели…

Согласись, разумный расчет в этом был – фотосессия в российских электричках в национальных норвежских костюмах имела серьезные шансы на успех и на попадание в книгу.

Одного мы не учли. Того, о чем писал я тебе в последнем письме.

Ясно, что мы привлекали внимание, кто-то крутил пальцем у виска и все такое… Мы к этому были готовы и особо не обращали внимания. Когда отъехали от Москвы и пересели во вторую электричку, мир вокруг нас изменился. Он стал совсем другим. Наполненный исчадиями ада, упырями, быками, дебилами, козлами. Через три часа мы поняли, что сделали ошибку.

К нам подсел сначала один даун в куртке с надписью «Чикаго» и десять минут таращил на нас глаза. Он смотрел на нас так, словно мы были рыбы в аквариуме и не могли ни разговаривать, ни возражать, словно мы и созданы для того, чтобы на нас пялиться.

Он смотрел и приговаривал только два слова: «Я ох…ваю!» Выговорил их, наверное, раз десять. Нам бы надо было бежать, выпрыгивать из электрички, потому как было понятно, что ничего хорошего нас не ждет. Но какая-то дурацкая гордость мешала. Мы сидели и делали вид, что ничего не происходит, и не обращали на него внимания.

Подошли еще двое, один в грязном спортивном костюме, а другой – здоровый, как баскетболист Шакил Онил, – в ватнике. Они стали к нам цепляться, ну, помнишь, наверное, все эти вопросы «вы что, пидоры?» и тому подобное… Затем нас решили выкинуть из электрички. Потащили Вадика в тамбур, там здоровый его ударил по лицу, а со мной сидел один упырь, наступив мне на ногу, и рычал: «Сиди тихо… не рыпайся…»

Мы были просто парализованы страхом и этой наглой грубой силой. Представляешь, даже не пытались драться или защищать друг друга. Нас бы тогда просто изуродовали. Никто не обращал внимания на это безобразие, все были такими же ублюдками, только в возрасте и молча переходили в другой вагон.

В итоге Вадик стал пищать про то, что мы артисты, опоздали на поезд, вполне возможно, он спас жизнь и себе и мне.

Закончилось все равно ужасно. Нас высадили на какой-то станции, чуть ли не в лесах. И пинками повели через огромное поле. Если бы нас убили и закопали, никто никогда бы нас не нашел. Шел дождь, и поле было свежевспаханным. Наши костюмы выглядели не очень хорошо: Вадик падал, я помогал ему подняться. Кажется, у него началась истерика. Не могу сказать, что сам был адекватен.