The офис
Шрифт:
«Эх, жизнь, она лучше не становится, – вздыхал Борзухин. – Не к добру это».
До того всегда плавно выскальзывавшие из нетрезвых мужских рук женщины вдруг стали сами инициировать свальный грех на природе. Особенно преобразилась в последнее время главбух Татьяна Степановна. Вот уж от кого не ожидали – солидная полная женщина в очках… Интересовалась творчеством Баскова… И тут – в каждом танце давала фору обеим молоденьким секретаршам.
Закончилось все очень странным образом. Однажды на поляне в лесу шефу приспичило устроить просмотр фильмов. Загрузили в «Недогрузин» колонки, проектор,
«Сдать их, что ли? – пришла мысль в голову Борзухина. – Бесовщина ведь сплошная. Должен же быть на каждую бесовскую партию какой-нибудь комитет».
Борзухин дремал в «Баргузине», когда начался просмотр. Шум стоял на весь лес. В прошлую пятницу его вообще никуда не послали – всем всего хватило. Видимо, не все продается в супермаркетах за МКАДом.
Но тут подрулил коммерческий, с большими стеклянными глазами. И, уставившись на Борзухина немигающим взглядом, попросил привезти из офиса ноутбук. Точнее, не сам ноутбук, а сумку от него.
– А что там в этой сумке такого, чтобы за ней ехать ночью… – проворчал Борзухин, стараясь с глазами коммерческого не встречаться. На этих вечеринках он в глаза никому не смотрел – брезговал. Коммерческий ответил неожиданно и, как показалось Валентину, довольно искренне: «Амулет!» И через некоторое время, довольно долгое для обыкновенной паузы в беседе, положив ему руку на плечо, добавил как-то по-мальчишески: «Съезди, Валя! Съезди, родной!»
Валентину почему-то вспомнилась обложка фильма с изображенным на ней голым человеком в бусах. Его как-то нехорошо передернуло. А вокруг уже, действительно, кто-то бегал по пояс голый, включая некоторых женщин и, само собой, главбуха Татьяну Степановну, кто-то зачем-то ломал и пилил здоровые ветки деревьев…
«Огня, что ли, мало – лес ломать… Тьфу… Ну и черт с вами, – подумал Борзухин. – На дороге безопасней, чем здесь с вами, демонами, в лесу сидеть…»
Вместо положенных полутора часов Валентин прокопался целых три. Нигде ее, сумки окаянной, не было: ни в кабинете на столе и на стульях, ни в раздевалке. Пустота… Только чьи-то невыключенные компьютеры мелькали по кабинетам причудливыми геометрическими фигурами.
– Ты что ищешь, Борзухин? Пригнали-то зачем тебя сегодня? – спросил меланхоличный охранник офиса, видимо раскладывающий пасьянс и только что оторвавшийся от процесса.
– Да сумку от этого… ноутлука… ну от компьютера переносного… книжкой который… Да вот от этого, черт, на столе который стоит…
– Так ее два часа назад кадровик новый увез! Он опоздал на общий отъезд, заехал – говорит, «хоть не с пустом приеду».
– Вот ведь демоническая сила… А меня, значит, можно так посылать. Я ведь пожилой уже человек. Что мне по дорогам темным за так гоняться… Эх!.. – сказал с досадой Борзухин и сразу вспомнил про сверхурочные.
В желудке неприятно сводило – не дождался шашлычной кульминации пирушки и остался без мяса. Порыскал по кабинетам в поисках чего-нибудь съестного – пусто. Зашел к вечно жующему печенье заму – на столе тот же результат: пустая тарелка с крошками.
«Куплю по дороге шоколадку», – подумал Валентин и опять вспомнил срамного героя на обложке фильма с названием, которое никак не мог запомнить, несмотря на всю рекламную шумиху вокруг этого кино.
«Варварское племя», – проворчал он и вдруг наткнулся в кабинете у главбуха Татьяны Степановны на суп. Сначала даже подумал – мерещится. Прямо на столе стояла огромная тарелка супа, полная на две трети.
«Вот так подарок!» – Борзухин недоверчиво протер глаза кулаками и чуть не прослезился от умиления. Пусть холодный и странный на вкус – отдаленно напоминавший грибной – зато как ведь вовремя. Словно для него приготовлено…
А ложка у него всегда была с собой. С туристических времен. Складная. Раньше в сапоге носил, а теперь в чехле для сотового телефона.
Уже на подъезде Борзухину привиделась довольно странная картина – голый человек в кустах с бусами на шее и разрисованным лицом показал на него пальцем и затем кинул в сторону машины какую-то длинную палку. Даже послышался гулкий удар. Надо же, какая усталость накопилась…
Борзухин, видимо от растерянности и пресловутой усталости, не там свернул, потому что, когда вышел из машины, поляна показалась ему совершенно незнакомой.
К счастью, в кустах раздался шорох, и на свет фар вышла женщина. Со странной прической, с висящими голыми грудями, в юбке из лопухов, под которыми еще, не дай бог, ничего нет. Сраму ведь потом не оберешься! Несмотря на этот наряд Борзухин без труда признал в женщине главбуха Татьяну Степановну. Лицо ее было раскрашено красками, глаза и рот распахнуты от ужаса. Неужели это ее так Олег Владимирович и юрист Петрович напугали? Чем, интересно? Ну а лицо красить было зачем?
Татьяна Степановна приблизила свое безобразно раскрашенное близорукое лицо и произнесла Борзухину прямо в ухо: «Беги!»
– Что? Мне? Бежать? Это зачем? – тихо и удивленно спросил Борзухин.
– Бросай машину и беги! – повторила главбух еще более ужасным голосом. Она как-то обреченно посторонилась и, отойдя на несколько шагов, вдруг развернулась и достала из-под юбки огромный нож.
Нож блестел при свете фар, а лицо Татьяны Степановны не предвещало ничего хорошего. Она запричитала блаженным голосом и, не спеша, стала возвращаться к Борзухину, делая какие-то угрожающие ритуальные движения ножом и бедрами, ножом и бедрами.
В это же время из кустов позади «Баргузина» выскочили две фигуры. «Уж не Олег ли с юристом?» – пронеслось в голове у Борзухина. Но сейчас на свету стоял он, а фигуры были в темноте. Точнее, было ощущение, что они как-то зловеще из темноты на него надвигаются. И это ощущение было не из приятных.
– Я пожилой человек и… – начал было Борзухин.
Вдруг одна из фигур издала ужасный вопль, и Валентин заметил, как у него перед носом пронеслось копье.
– Да ну вас к лешему! – ругнулся Борзухин и бросился бежать в лес, минуя размахивающего в диком танце ножом главбуха.