The Walking Dead. Eufaula

Ilia2015

Я, не говоря ни слова, подошел и присел рядом с ней. Некоторое время не было слышно ничего, кроме ветра, шелестящих листьев и отдаленного приглушенного плеска воды. Теа не двигалась, и смотрела на надгробную плитку, над которой было красивыми и ровными буквами выведены имя и даты жизни похороненного человека. Всего лишь один год. По её лицу струились дорожки слез, но по-настоящему плакать она уже не могла, словно выгорев изнутри.

В таком трагическом молчании прошел час. Может, больше. Слепящее летнее солнце прошло полуденную отметку и стало ярко

освещать нас сквозь просвет в кроне. Наконец, она вздрогнула, утерла тыльной стороной ладони мокрые глаза и крепко сжала мою руку, с трудом прошептав

– Спасибо.

У меня самого от горечи пересохло горло, но я нашел силы вымолвить

– Мне очень жаль, родная.

Теа отрешенно кивнула, провела самыми кончиками пальцев по лепесткам цветов на холмике

– И мне, Ал. И мне…. Но мы сделали всё, что могли. Ах, прости,- она медленно с моей помощью поднялась с колен и дрожащим голоском пролепетала.- Пожалуй, пойду.

– Я провожу тебя.

Теа впервые с момента нашей сегодняшней встречи посмотрела мне в глаза. Мое сердце защемило от невыносимой тоски и затаенной боли её взгляда.

– Нет, Алрой,- девушка обняла меня и тихо попросила, поверх плеча.- Пожалуйста. Мне нужно побыть одной.

– Уверена?

– Иди.

Она отстранилась, кое-как выдавила слабую полу-улыбку, больше похожую на болезненную гримасу, после чего развернулась и, ссутулившись, пошла по тропинке между могил к виднеющейся вдалеке ярко освещенной полосе дороги.

Сам я ещё пару минут остался на месте, разрываясь от сочувствия и бессилия что-либо сделать. От нас ведь и вправду ничего не зависело!

Когда Уолт-младший заболел, мы перерыли все справочники и медицинскую литературу, какую смогли отыскать в медцентре и в городе. Но даже они не помогли нам понять, что происходит. Бледная и потерявшая сон Теа, вместе с такой же чуть ли не воющей от отчаяния Кларой, пытались что-то сделать, но никакие лекарства и обезболивающие не помогали. У нас не было даже оборудования для рентгена, чтобы можно было выяснить причину – то, что стояло в медцентре, вышло из строя ещё до того, как мы его расчистили от Шипящих.

Это случилось после событий Третьего Рассвета. Ребенок надрывно заходился в плаче, несколько дней не давал спать всему лагерю, а потом однажды просто умер. Похороны прошли вечером того же дня.

“А мне пришлось убедиться, что он не обратится”

Я застонал от болезненных воспоминаний и, чтобы хоть как-то приглушить их, быстро пошел по той тропке, о которой говорил Коул, в сторону стен. На могилу сына моего друга я больше не оглядывался, чувствуя, как нутро раздирает болезненная хватка вины.

Протоптанная тропа провела меня мимо старого покосившегося домика, где я захватил проржавевшую цепь с нанизанными на неё острыми крючьями устрашающего вида, и довольно быстро подошла к восточной стене Второго Круга у границ кладбища. Я забрался на небольшой пост строительных лесов (совсем невеликий, в отличии от тех, что были пристроены к Первому Круге по периметру), и спрыгнул со стены на глинистый холм – самый край речной поймы. Здесь тропа вильнула меж разросшихся за последние годы кустарников и ушла вниз по склону, вскоре сменившемуся выгоревшим на солнце песчаником, омываемым водами озера Уолтер-Ф-Джордж.

Я остановился у кромки воды, не дойдя до неё и пары шагов, хмуро рассматривая небольшой самодельный причал, которого не было неделю назад, когда мы с Сарой отправились на охоту.

Да, Коул с Васко явно постарались! Мостки из грубо обструганной древесины выглядели крепкими и на удивление надежными. Чтобы соорудить такие, им бы пришлось соваться в воду, что у нас было строго запрещено.

Ругнулся сквозь зубы, не зная, как теперь быть с этими двумя. С одной стороны, хотели сделать приятное, с другой напрасно рисковали своими жизнями – рыбалкой я прекрасно мог заняться и на берегу.

Решив разобраться с этим позже, стянул с себя потную рубашку и со стоном наслаждения подставил зудящую кожу палящему солнцу. Потом снял ботинки, закатал штаны до колен и с опаской ступил на причал, удерживая в руке позвякивающую цепь с крючьями, а во второй свою неизменное верное оружие – большую отвертку с заточенным острием и шершавой рукояткой, не скользящей в ладони.

Он выдержал, и даже не скрипнул!

Облегченно выдохнув, расправил плечи и окинул хозяйским взглядом озеро. Стоять на такой открытой местности почти что голым, совершенно незащищенным, заставляло рассудок вопить в три горла, но по какой-то причине именно этот страх приносил мне странное чувство спокойствия. Не сейчас, но потом, когда я возвращался Домой целый и невредимый, с приятной болью в усталых натруженных мышцах.

А пока меня ждала тяжелая и не самая приятная работенка. Я аккуратно положил отвертку рядом с ногами, затем размотал цепь и стал раскручивать её над головой, как лассо.

свист, плеск взметнувшейся брызгами воды

Протащил цепь на себя всего несколько метров, когда по мышцам рвануло болью – первый есть! А теперь, тянем, что есть силы!

Не смотря на весь мой скептицизм, причал оказался штукой крайне полезной. Когда почти вся цепь была в моих руках, и из-под воды показалось самое мерзкое склизкое существо в мире, провернуть все положенные действия оказалось в разы удобнее, чем на пляже.

Тухлятиной от живого утопленника несло изрядно, но я уже с опытом задержал дыхание и сделал, что положено – избавил его от мучений ударом отвертки в голову. Затем, подтянул труп повыше к поверхности, вытащил крючья из распухшего раздутого, как пиявка тела и отпустил его вниз по течению. После сделал небольшой перерыв и вновь стал раскручивать цепь. Живые мертвые в озере не заканчивались. Никогда.

Солнце нежадно палило, обжигая загоревшую кожу. Свист рассекаемого воздуха сменялся положенным всплеском воды. А я наслаждался долгожданным покоем. Только здесь у меня получалось расслабиться и забыть обо всем на свете.