Тигр в камуфляже («Блокпост»)
Шрифт:
Голова слегка побаливала. Общее состояние оставляло желать лучшего — донимал зуд бритого черепа под изрядно надоевшей повязкой. Солнце палило с бездонного июньского неба, испепеляя неполитую зелень, плавило мысли…
— Чтоб я сдох, блин… Может, не ждать, пока приедут — снять повязку, в задницу — и всех делов? Пиздрон, блин, недоделанный… — вяло ругался Иван, сидя на крыльце «дядиной» дачи и лениво жмурясь на солнце. — Спецназ, блин… Духи не ухайдакали, так сам приложился! Неделя из отпуска вон!
У-у-у, блин…
Он отчетливо помнил, как упал с крыльца, не успел сгруппироваться и ударился об оградку клумбы. Что было потом, Иван, как ни старался, припомнить не мог — вплоть до того момента, когда пришел в сознание и обнаружил, что лежит на диване в холле «дядиной» дачи. Это было вчера. Судя по всему, травма достаточно серьезная — почти неделю он провалялся без памяти. «Дядя» хотел положить его в стационар, сказал, что последствия могут быть самые непредсказуемые — вплоть до полной амнезии. Но Иван на дух не переносил больничные учреждения и отказался категорически. Лучше потерять память, чем валяться в душной палате и слушать жалобы заезженных судьбой пациентов, которые (пациенты, естественно, а не жалобы!) ко всему прочему воняют потом и носками.
«Дядя» разрешил остаться на даче, но предупредил, что он должен большее время суток лежать неподвижно и вставать только в крайнем случае.
Дачка была ничего себе — возвели ее совсем недавно, пристроили в аккуратную шеренгу «новых русских» вилл на краю поселка Солнечный и обнесли высоким забором, чтобы оградить обитателей от завистливых глаз простых смертных. Теперь она во всех углах благоухала ароматом свежего дерева и радовала глаз новеньким кирпичом и уложенной с математической точностью красной черепицей. Правда, кондиционеры не успели врезать, но на такие мелочи Иван внимания не обращал. Заботило другое. Ему предстояло в конце отпуска возвратиться домой, чтобы забрать документы, а у соседей могли возникнуть вопросы: несчастная Аниська и дурачок Мишка до сих пор значились в категории «безвестно отсутствующих», как, впрочем, и сам Иван (сведения, добытые «дядей Сашей» по своим каналам). Ребята «дядиного» приятеля — крутого парня Вовца — упрятали трупы, но ситуацию упрятать никому не под силу — на людской роток не накинешь платок. Этот крутой парень Вовец, кстати, вчера смотрел на него с нескрываемым удивлением. Ивану было стыдно. Наверно, «дядя» описал его своему приятелю, как супермена и пса войны, прошедшего все круги ада. А этот пес, черт его задери, взял и звезданулся с крыльца — есть чему поудивляться… Да, надо крепко подумать, что сказать соседям. Или попросить «дядю», чтобы отрядил гонца за документами. Хотя совестно просить — и так по уши в долгу…
Вторая проблема, которая беспокоила Ивана, — цветные глюки. Такого с ним ранее никогда не случалось. Это ж надо так башкой шарахнуться! Всю ночь чудятся какие-то странные жлобы с мертвыми глазами, голенькая девчонка-хромоножка, которая кажется до боли знакомой и родной, катафалк, бархатный гроб, какой-то милицейский капитан с железными зубами… Тьфу! Надо будет пожаловаться «дяде Саше» — может, обследование пройти, пока есть возможность на халяву…
За воротами послышался шум подъехавшего авто, затем три коротких сигнала. Иван неспешно — как рекомендовал дядя — приблизился к воротам и распахнул калитку. Из белого «рафика» с красной полосой вышла симпатичная дородная дама средних лет, облаченная в белый халат, и начальственно представилась:
— Фельдшер Петрова. Александр Иванович попросил заехать, сделать вам перевязку.
— Ну, слава яйцам! — обрадованно пробормотал Иван, делая приглашающий жест. — Прошу. Вы пока распаковывайтесь, — он кивнул на пузатый баул в руках фельдшерицы, — а я сбегаю в одно место…
— А вот бегать вам нельзя, — строго осудила женщина в белом. — Александр Иванович сказал — полный покой. Куда это вы бегать собрались?
— Ладно, ладно, — смущенно согласился Иван, провожая врачиху в дом — он собирался проскочить в летний душ и наскоро сполоснуться, поскольку почувствовал вдруг, что нехорошо пахнет. Интересно, когда он мылся в последний раз? Вчера — точно не мылся…
Они вошли в дом. Иван расположился на диване, смущенно улыбаясь и украдкой кося на большую аппетитную попу врачихи, распаковывающей баул на столе, — по жаркой погоде халат был надет на голое тело, трусики просвечивали сквозь тонкую ткань, и попа волнительно подрагивала при каждом движении женщины.
— Ох, е-мое! — не удержавшись, всхлипнул Иван, ощутивший, что своевольный фрагмент его организма начал функционировать самостоятельно.
— Что с вами? — озабоченно поинтересовалась фельдшерица. — Голова болит?
— Ничего… — процедил Иван сквозь зубы. — Так…
— Приступим, — бархатным голосом пропела фельдшер Петрова и разрезала ножницами узел на его повязке, ненароком наклонившись и явив взору воина объемные полушария, откровенно выпирающие из-под тесного халатика, который, по всей видимости, был ушит еще в те времена, когда его хозяйке диета не требовалась. У Ивана томительно заныло в желудке, к горлу подкатил комок…
— Нет, я так не могу, — хрипло прошептал он. — Что вы делаете сегодня вечером?
— О! — удивленно воскликнула обладательница полушарий и, бросив заниматься головой пациента, с любопытством уставилась на встопорщенность в районе его причинного места. — У вас, мальчик, судя по всему, было длительное воздержание?
— Очень длительное, — признался Иван, смущенно потупив взор. — Видите — мне стыдно, а он — что хочет, то и делает…
— Ну что ж тут стыдного? — философски заметила врачиха. — Вопрос легко разрешим. Сто рублей — и мы моментально устраним эту неприятность. Мррр?
— Сто? — мучительно покраснел Иван — у него не было ни копейки, дядя забыл выдать за хлопотами.
— Ну, такому красавчику я бы и так дала, — бесстыдно заявила фельдшерица, по-своему истолковав его смущение. — Но у вас-то, «новых», денег куры не клюют, а мне они не лишние, так что… Мррр?
— Ага, — сглотнув вязкую слюну, согласился Иван, а пакостные руки уже залезли под халатик, вцепились в прохладные массивные бедра и тянули вниз резинку трусиков. — Ага!
— Не торопись, красивый мой! — с придыханием пробормотала врачиха.
— Тебе головку нельзя опускать — мы стоя… — И тут же повернулась к Ивану задом, закинула на спину халат, приспустила трусики и призывно изогнулась, упираясь руками в край стола.
— А-ха! — страстно выдохнул Иван, пристраиваясь сзади и со страшным возбуждением вгоняя свой распаленный фрагмент куда природой предназначено. — А-ха! — И погнал стремительно, мертвой хваткой вцепившись в ее бедра, резкими рывками вздергивая на себя пухлые булки.
Через минуту последовала бурная разрядка — Иван, не стесняясь, от души крикнул и, отвалившись от мясистого лакомства, рухнул на диван.