Шрифт:
Мы играли в саду за домом, когда вернулись охотники. С террасы закричали:
– Бегите скорей, посмотрите, кого привезли!
Мы побежали смотреть.
По двору, описывая круг перед крыльцом, проезжали одна за другой телеги. На них были шкуры зверей, рога диких козлов и кабаньи туши. Отец шагал у последней телеги, а на ней, на передке, сидел,
– Ну вот, Васюк, и приехали! – сказал ему отец.
Он взял тигрёнка на руки и отнёс его на террасу.
Тигрёнок был такой необычный, что мы тоже растерялись.
– Не надо его на террасу! – закричала Наташа, самая маленькая из нас. – Там мои игрушки.
– Тигры не едят игрушек, – сказала Юля. Она подумала и добавила: – Придётся его хорошенько кормить, а то как бы не стал кусаться.
– Да уж, это вам не котёнок какой-нибудь.
– А глаза у него какие большие… и хвост… Заметили хвост? Волочится прямо по земле.
– Ну уж и по земле! Всегда прибавишь.
– А давай посмотрим!
Мы гурьбой, толкая друг дружку, поднялись на террасу.
Тигрёнок расхаживал вдоль перил и старательно всё обнюхивал. После тряской дороги у него, наверно, кружилась голова и пол уходил из-под ног. Он шатался, как пьяный, часто садился и закрывал глаза. Но чуть только ему становилось лучше, он снова торопился обнюхивать, как будто его кто-нибудь заставлял.
С перил свешивался рукав ватной куртки. Тигрёнок уцепился за него лапой и сдёрнул вниз. Соня громко засмеялась. Он поднял голову и уставился на неё.
Теперь мы его хорошо рассмотрели. Он был с полугодовалого щенка сенбернара. У него была большая, широкая голова с круглыми зелёными глазами, широкий лоб и короткие уши. Передние лапы были тяжёлые и сильные, а задние – гораздо тоньше. Туловище было худощавое и щуплое, и хвост длинный, как змея.
– Совсем ещё ребёнок, – важно сказала Наташа.
И правда, он был ребёнок. Неуклюжий, маленький, одинокий, он прижался к ноге отца и потёрся об неё, как будто желая сказать: «Я здесь один, и я маленький, так уж ты, пожалуйста, не давай меня в обиду».
Пока отец отпрягал лошадей, разбирал вещи и умывался после дороги, мы взяли тигрёнка на руки, понесли его в комнату, положили на самое почётное место, на диван, и все стали вокруг.
Мы старались заметить в нём что-нибудь особенное и внимательно к нему приглядывались.
Тигрёнка накормили из чашки тёплым парным молоком. Он налакался, растянулся опять на диване и прищурился на свет большой лампы. Ему очень хотелось спать, но он не засыпал, а всё время шевелил ушами.
Как только накрыли стол для ужина и в комнату вошёл отец, тигрёнок поднял голову и потянулся к нему с каким-то странным звуком, похожим на громкое мурлыканье: «Ахм-хм-гм-гм…»
– Ишь ты, слыхали? Засмеялся от радости! – удивилась Наташа.
Отец погладил тигрёнка. Он снова улёгся на своё место и заснул под шум разговора.
За ужином мы всё узнали про тигрёнка. Звали его Васькой. Его поймали далеко, за четыреста километров от нашего города, в камышах, около большого пустынного озера Балхаш…
До нашего дома Ваське пришлось вынести длинное, тяжёлое путешествие. Почти половину пути ехали на верблюдах. От их качающейся походки бедному Ваське становилось плохо: его рвало, у него начинала идти носом кровь. Тогда отец слезал с верблюда и нёс тигрёнка на руках.
Отсюда и началась их крепкая дружба.
– Да, натерпелся Васька за дорогу, – закончил рассказывать отец. – Один раз он совсем перепугал меня: думал – вот-вот скончается. Лежит, глаза закатил, ноги дёргаются; пропал, думаю. Нет, ничего, отдышался.
– Ещё бы не отдышаться, – заметил один из охотников, – из-за него, шельмеца, на целую неделю пришлось задержаться в Рыбачьем посёлке. Ухаживали за ним, как за султаном турецким.
Мы засмеялись.
– А вы почему ещё не спите? – спохватилась мама. – Двенадцать часов. Живо по кроватям!
Уходя, мы почтительно погладили Васькин хвост, откинутый гордо на валик дивана. А мать с отцом стали обдумывать, как устроить тигрёнка на ночь. Мать тогда ещё не знала Васьки и опасалась оставлять его непривязанного. А отец говорил, что Васька ручнее котёнка и бояться его просто смешно. Ну, да в крайнем случае можно закрыть от него двери.
Так и сделали. Оставили Ваську на диване, лампу потушили и двери заперли на задвижку.
Только они ушли, Васька поднял голову. Видит – темно… пусто… тихо…
И вот этот «страшный» тигр соскочил с дивана, забегал по комнате, натыкаясь на мебель, и заорал с перепугу: «Ба-а-ум!.. Ба-а-ум!.. Ба-а-ум!..»
Отец думал – он покричит и перестанет. Но Васька не успокаивался и кричал сначала сердито, а потом всё жалобнее и жалобнее. Его пожалели. Пришли к нему. Он обрадовался, бросился к отцу и стал лизать ему ноги и мурлыкать. Ну конечно, его взяли к себе в комнату, привязали там на длинную цепочку под столиком, на котором стояла машинка, подостлали мягкий войлок, и Васька с довольным видом улёгся.
Пока мама причёсывала волосы и разговаривала с отцом, Васька лежал смирно. Но как только отец вышел, тигрёнок мигом вскочил и стал с тревогой смотреть ему вслед. Вернувшись, отец приласкал Ваську, и все спокойно заснули.
Утром мы проснулись, уселись на своих кроватях, и первые слова Наташи были:
– Тигрёнок Васька был вчера или не был?
Ей всю ночь снилось про тигрёнка, и она никак не могла разобрать, что во сне, что наяву.
– Я знаю наверное, что был, – ответила Соня.