Тигриные игры
Шрифт:
В этот момент Гидеон прекратил свое существование. Монстр бросился вперед, обогнав его, наполнив его силой, способностью исцеляться, охотиться, убивать, в отличие от всего, что когда-либо знал человек или животное.
Его жизнь после этого момента была туманной, даже для него. Годы хитрого интеллекта и инстинктивного расчета — все, что он помнил. Сила захвата монстра была жестоко настроена на достижение конечной цели. Обеспечение безопасности Кэт. Он собирал долги для Гидеона, чтобы в итоге затребовать оплату. Он искал тех Пород и людей, которые, как он чувствовал,
Годы крови, дикости, заговора и достижения целей, которые послужат в будущем и, он инстинктивно чувствовал, будут развиваться. Он жил, заключенный в такой дикий инстинкт, что кем и чем он почти самоуничтожился. Пока она не отправила электронное письмо с просьбой прийти к ней. И он пришел к ней, когда она спала. Стоя на коленях у ее кровати, полоски ослабели, дикий неоновый янтарь его глаз снова стал диким зеленым, зрачки вернулись, белки его глаз снова присутствовали. Только в этот момент вернулся Гидеон.
Тринадцать лет ада, что они оба вытерпели, привели их к этому моменту. В ту секунду, когда ее глаза открылись, животное, которое она держала в клетке, поднялось, когда она спала, уставилось на него, подняло пальцы с когтями, чтобы коснуться его лица, тихое урчание исходило из ее груди.
— Я боюсь, Ги, — прошептала она, ее голос дрожал и был полон боли.
Даже она не осознавала страхи, которые преследовали ее, пока не почувствовала их, не почувствовала запах их воспоминаний.
— Я здесь, мой котенок, — прошептал он ей. — Будь сильной ради меня еще немного. Держись ради меня.
Потому что он знал, чего она не знала. Ярость животного в присутствии Клэр и неспособность полностью объединить чувства человека и животного, не разрушая духа, который защищал личность Кэт.
Он знал, что битва ведется в ее духе, даже если она не чувствовала.
— Держись ради меня. — Его рука поднялась, чтобы поднести ее ладонь к его лицу, а затем к губам, когда он поцеловал ее. — Как я держался ради тебя.
— Поторопись, Ги, — приказала она, ее лицо упрямо напряглось. — Я устала ждать тебя. Сделай это сейчас.
И он улыбнулся.
— Ты будешь зла на меня.
— Это никогда не останавливало тебя раньше. Подожди намного дольше, и я откажусь от тебя. Я откажусь от тебя, Ги. Я сдамся… — когда ее глаза снова закрылись, чудовище вырвалось вперед, янтарь наполнил его глаза, урчание в груди.
Будь он проклят, если Кэт сдастся. Она хотела, чтобы он поторопился, она требовала, чтобы он поторопился, она сможет принять последствия позже.
За исключением того, что она не приняла их. Она боролась с ним, злилась на него, почти ненавидела его за то, что он не раскрывал истины, которые, как он боялся, омрачат любовь жалостью. У него будет ее любовь, у него будет пара, которую он почувствовал в ту ночь, когда встал на колени у ее кровати, осознав в одну слепую секунду то, что Кэт всегда знала. Она принадлежала ему, полностью. Его жизнь, его сердце, его пара.
И еще раз, ее решимость, иметь его в своей жизни, отвлекла его от других целей. На этот раз у него были планы обеспечить не только ее будущую безопасность, но и ее счастье. Она ясно видела, как он планировал вернуть ее родителей в ее жизнь таким образом, чтобы Кэт не испытывала никаких сомнений со стороны ее родителей. Он хотел подождать, чтобы рассказать ей о тех годах, когда он был потерян внутри монстра. Он хотел сделать это в то время, когда она была уверена в своей любви к нему, в то время, когда жалость не влияла на ее эмоции.
Он хотел, чтобы все было для нее безопасно, независимо от цены.
— Иногда ты думаешь слишком много, — пробормотал он рядом с ней, все еще с закрытыми глазами, хотя его голос был смиренным. — Перестань так сильно думать, Кэт, у тебя начнется головная боль. Затем она заболит и у меня.
Она долго и задумчиво смотрела на него.
— Как давно ты можешь читать мои мысли, Грэм? — тихо спросила она, напоминая себе надрать ему задницу.
Один глаз открылся, на мгновение посмотрел на нее с мужским раздражением, затем снова закрылся.
— Не особо давно, — наконец вздохнул он. — В ту ночь, когда тебе ввели тот паралитик, ты испытывала такую сильную боль, что тебя было легче читать. Разум Породы гораздо сложнее воспринимать, чем человеческий разум, и даже у людей некоторые из их блоков невероятно сильны.
— Но ты читаешь меня сейчас, — подозрительно указала она.
Он хмыкнул на это.
— Это не так работает, дорогая. Телепатия — более высокоразвитое впечатление. Я чувствую, что ты видела гораздо больше, чем мне удобно во время спаривания. Я знал, что, когда почувствую это слияние, ты узнаешь меня изнутри и снаружи. И я всегда знал, когда ты слишком много думаешь. Моя голова сжимается в предупреждении, — веселье в его голосе заработало ему мгновенный взгляд.
— Это нехорошо, Грэм, — вздохнула она. — Я действительно с нетерпением ждала, чтобы надрать тебе задницу за то, что так много от меня скрывал. Теперь я не могу, потому что ты был прав, бросать в меня любую эту информацию было бы слишком много, учитывая все остальное, с чем я имела дело.
— Отделить тебя от Орина, Террана и кузин было самым трудным, — сказал он с сожалением. — Ты любишь их, и они любят тебя, отдельно от Клэр. Клэр черпала в них силу.
Она сильно сглотнула при упоминании о Клэр.
— Она ушла, — прошептала она тогда, чувствуя, как его руки окружают ее, когда он крепче прижимает ее к своей груди. — Полностью пропала.
Его рука погладила ее волосы, а губы прижались к ее лбу.
— Прости, дорогая, — и это горе было в его голосе.
Кэт медленно села, чувствуя, как он следует за ней, сила, которую он нес так легко, тянулась к ней.
— Что случилось, Кэт? — наконец спросил он, когда его руки снова притянули ее к себе, прижимая к себе. — Я чувствовал, что ты умерла, — агония этого ощущения наполнила его голос. — Я почувствовал это. Каким образом ты здесь сейчас?