Тигриный лог
Шрифт:
– Мне жаль, что это был не я. – прямо сказал Джин. Я стала пунцовой.
– Тогда, наверное, тебе не хотелось целоваться так, как тому, кто ради этого вынесся отсюда, - нервно хихикнула я, подумав о Рэпмоне. С этого станется.
– Если мне не хотелось тогда, это не значит, что я не хочу поцеловать тебя сейчас, - я не успела заметить, как прижалась спиной к стволу, а Джин стоял так тесно, что его рубашка едва не касалась моей. Его рука легла возле моего лица, а взгляды наши встретились.
– Тебе так кажется, потому что у вас тут нет никаких других вариантов, - обомлев, пролепетала я. – Я очень непритягательная, так что вряд ли ты искренне
– Кто тебе сказал, что ты непритягательная? – он насупил брови, не отстраняясь и не передумывая со своими желаниями. – Ты симпатичная, Хо, даже если бы у меня был выбор из многих.
– Джин, стесняюсь напомнить, - сглотнув слюну, покосилась я на его руку, пригвоздившую меня с одной стороны, - Хотеть тебе ничего нельзя, поскольку ты остаёшься братом монастыря.
– Зачем же Хенсок допустил к нам женщину, если признает это недопустимым? Я считаю недостаточным основанием поиск какого-то нарушителя. Настоятель храбрый человек и в первую очередь спросил бы нас всех об этом. Разве так не было бы правильнее? Но он позволяет находиться среди нас девушке, хотя это запрещено.
– Но я же тут не как девушка, - Оправдание было вялое и неуверенное, но что-то же надо сказать, чтобы не позволить отношениям выйти за рамки? Я внимательнее вгляделась в Джина. Он думает, я не хочу что ли, чтобы он меня поцеловал? Да со мной никто этого не делал, кроме неизвестного в ту ночь. Я бы с настоящим блаженством подставила губы и ощутила вкус губ Джина, если бы это всё не было осквернением норм, традиций и духа Тигриного лога. Духа незримого Тигра. Лео, что ты со мной делаешь, я рассуждаю, как монашка! – Кстати, если ты это сделаешь, то тоже должен будешь покинуть обитель. За преступление морального закона.
– Хорошо, - Джин оттолкнулся и отдалился от меня. Мне стало спокойнее, но грустнее. – Возможно, пока что для меня это убедительный довод. Но если я не смогу совладать со своей симпатией… и начну чувствовать что-то более сильное… Один поцелуй мне станет дороже.
Взяв свою корзину, он схватил стремянку и пошел прочь, подальше от меня. Это сейчас требовалось нам обоим. Так будет лучше. Но я нравилась ему! Для меня это было как дождь зимой – такое возможно, но крайне редко случается. Я огляделась, убедившись, что никакого Шуги рядом не проскочило, и полезла на свои ветки, ожидающие в очереди. Что-то точное было в словах Джина. Вычислить с помощью меня клятвопреступника мелко для Хенсока. Он бы самостоятельно мог проделать какие-нибудь допросы и вывести на чистую воду нерадивого ученика. Зачем же я? Как-то странно он за ночь надумал тогда меня оставить. Для того ли, для чего я пришла сама? Мне в мозг воткнулись слова незнакомца, вставшего на пост привратника с утра: «Всё не всегда так, как рассказывают и говорят». Да это не тигриный, а змеиный лог какой-то! Неумолимо потянуло сбежать из сада и вернуться вниз, чтобы поговорить ещё с этим «возвращенцем». Он получит второй тан и опять окажется на воле. Лео мне пытать самой уже не хотелось. Ладно бы что-то, а то из-за меня он сам себя наказывает. Что за человек! Может до Хана докопаться? Но он не знает, кто я, и я не могу болтать при нем всё, что знаю. Остаётся только Хенсок, но его словам мне верилось всё меньше. Что он проворачивает в своём монастыре и зачем? Как огромный паук, сидит тут и плетет, а мы все – мошки и мухи, попадающие на паутину. Но некоторым удаётся вырваться после достижения определенной планки. Почему же Лео не хочет уйти? Что ему тут так любо? Ещё один день проходил, а загадки не уменьшались, и вместо одной своей, я приобрела ещё несколько.
С 11-ое на 12-ое, включительно.
Как вьючные животные, мы тяжело и осторожно спускались вниз, таща на спинах и в руках столько, сколько в силах были унести. Это было лихо, но я терпела. В целом я приободрилась прожитым днем. Обед на поляне, прошедший без мастера Хана очень весело и открыто, понравился
Потом мы продолжили сбор урожая и трудились до предвестия заката, когда наставник дал знак складываться. И вот, вымотанные, но довольные, мы вновь вернулись в монастырь, где нам позволили возиться с ужином хоть всем вместе, чем шумно воспользовалась вся толпа, наедаясь больше обычного, наворачивая побольше орехов и кипятя чай погорячее. На яблоки ни у кого глаза не смотрели, ими все облопались через край. А предстояло ещё нарезать эту груду для сушки и расфасовать по здоровенным поддонам. Работы было невпроворот, и все девятнадцать юношей, плюс я, уселись в столовой с ножами и тазами для обработки добычи. Праздник продолжался, и никто не торопил учеников возвращаться в обычные рамки.
– Давайте каждый расскажет что-нибудь о себе? – вдруг предложил Пигун, стругая яблоки ровными дольками. У него хорошо получалось управляться с ножом. – Мне кажется, что когда живём вместе, то должны постепенно родниться и открываться перед всеми, не быть замкнутыми.
– А чего рассказывать? – вздохнул Биджу. – Нам же положено забыть о прошлом…
– Да ладно тебе! – наплевательски прыснул Яно. – Ну, кто, в самом деле, выбросил из памяти то, что было за стенами? Учитель же сказал, что нужно принимать только искренне, и пока мы не забыли о том, кто мы, и как жили, судя по всему, мы смело можем говорить об этом.
– И всё равно у меня нет никаких интересных историй, - пожал плечами Атом. Они с Яно прибыли из одного детского дома, я знала это. Им положено было оставаться там ещё год или два, но муниципальное заведение предпочло снять с себя ответственность за неугомонных мальчишек, и тем облегчить себе финансовые траты. Их прислали сюда без повода, чтобы жили не тужили.
– А давайте по кругу задавать любые вопросы, и все по очереди будут так же отвечать. Только чур правду! – предложил Хансоль, сверкнув глазами.
– Я не буду в этом участвовать. – грубо отрезал Сандо. На него покосились, вроде бы с недовольством, но никто ничего не сказал. Многие его, мне мерещилось, побаивались, а Мин, которому было по барабану до заскоков брюнета, по складу своему не умел конфликтовать и указывать.
– Брось, это отличная затея! – обратился к нему Дженисси. Я и ещё несколько человек затаились, не смея предположить, пойдет ли Сандо на компромисс?
– Но если вопрос мне не понравится – я отвечать не стану, - опустил он глаза к яблокам и продолжил их энергично, нервно резать. В его пальцах ломтики фруктов выглядели раскромсанным на части врагом.
– Я начну первым! – поднял руки вверх в ажиотаже Рэпмон. – Когда у вас последний раз был секс?
– Сам первый и отвечай, - усмехнулся Хансоль, откинувшись спиной к столу. Вальяжная поза на скамье уподобила его сытому сиамскому коту. Не глядя, он крошил яблоки на поднос и иногда вгрызался в опиленную сердцевину. Всё-таки очень уж ловкие у него руки.
– Эх, бесконечно давно! – загоревал сочинитель вопроса. – За месяц до прихода сюда.
<