Тихая охота на бройлера
Шрифт:
— Ну и хорошо, что думала, — сказал я. — Я бы тебе сегодня позвонил. Просто, на выходные я уезжал. Меня моя ассистентка в гости к родителям пригласила. А потом к Марику ездил. Ты же его помнишь?
— Марика я помню, — согласилась мать, — а вот твою помощницу ты мне ни разу не показывал. А сам уже с родителями познакомился. У вас это серьезно? Ты скажи, она хоть симпатичная? А как зовут?
Я взглянул на Тосю и улыбнулся.
— Симпатичная, мама, симпатичная. Я тебе потом все расскажу. Ну, все, я занят.
— Подожди, подожди, — заторопилась она. — Я ведь чего звоню. Ты не слыхал, у нас в городе вроде как святой объявился? Лечит всех, рассказывает всем про их
Я насторожился.
— И где этот святой располагается?
— Говорят, возле церкви какой-то. Вознесения, что ли. Я еще уточню. Он там прямо на ступеньках сидит. Народ валом валит. Но он никому не отказывает. Правда, говорят, сердитый очень. Ругает всех. Ну, ладно, все. Целую тебя. А с помощницей ты меня все-таки познакомь.
— Ладно, ладно, — сказал я. — Пока. Я тебя тоже целую.
— Мама? — спросила Тося.
Я кивнул.
— Хочет с тобой познакомиться.
— Со мной? — удивилась Тося и неожиданно покраснела. — А почему со мной? Так это что, вы обо мне говорили?
— О тебе, о тебе, — засмеялся я. — Что-то мне кажется, что мать тебя в невестки наметила.
Тося как-то странно посмотрела на меня и, улыбнувшись одними уголками губ, отвернулась.
Я снова взял телефон.
— Марик, привет. Ну, что. Наши подозрения подтверждаются. Моя Тося рассказала, что ей тоже ни фига не заплатили.
— Уже твоя, — засмеялся Марик. — И когда ты все успеваешь?
— Заткнись! — приказал я. — Ей тоже банковский вексель вручили.
— Понял, — ответил Марик. — Молчу. Я тут веду наблюдения. Кое-что есть. Расскажу позже. А ты что будешь делать?
Я рассказал ему о разговоре с матерью. Он помолчал.
— Ну, и что ты собираешься делать?
— Хочу туда съездить, — сказал я. — Прямо сейчас. Посмотрю. Может быть, удастся поговорить. Хотя, если там толпа, то не знаю…
— Ладно, — согласился Марик. — Я пока понаблюдаю. Вообще-то, нам бы неплохо за роддомом проследить на предмет загрузки продукции.
И тут мне в голову пришла неожиданная мысль.
— Слушай, а что, если я туда Тосю пошлю. Она там все знает.
— А что? — сказал Марик. — Нормально. Ну, пока, удачи!
— Это вы про что? — удивленно спросила Тося, когда я спрятал мобильник. — Куда вы меня послать хотите?
— Тосенька, нам нужна помощь, — серьезно сказал я. Мне кажется, что ты должна лучше меня ориентироваться в деятельности этих роддомов. Все-таки ты там бывала чаще, чем я. Опять же, твое присутствие, поскольку ты женщина, не вызовет особых подозрений. Короче, надо выяснить, как забирают ваших бройлеров из роддома, как увозят, ну и, вообще, узнать в этом смысле как можно больше.
— Ну, вы сказали, — хмыкнула Тося. — Бройлеров. Вы уже не в первый раз так… Даже обидно немного. Но, в общем-то, верно. А что, я согласна. А куда мне ехать?
— Ну, во-первых, туда, где ты была. Там ты все знаешь. А потом неплохо для контроля проверить еще пару. Ну, поближе. А то ты не успеешь. Так что собирайся и дуй. А я тоже исчезну. Дело серьезное. Только ты клиенток предупреди.
— Ладно, предупрежу, — кивнула Тося. Она уже успела навести порядок на лице и теперь, глядя в маленькое зеркальце, озабоченно подкрашивала губки.
— Ну, и слава Богу, — облегченно подумал я. — Ничего, переживет. Надо будет, пожалуй, еще раз на шашлыки напроситься. Думаю, она обрадуется.
Маленькая площадь перед храмом Вознесения, что стоял в дальнем углу братского кладбища, была заполнена народом. Толпу представляли, в основном, благочестивые старушки, хранившие благоговейное молчание. Я потихоньку пробрался в первый ряд, на каждом шагу шепотом принося извинения. Старушки вздыхали и пропускали меня, обливая негодующими взглядами. Наконец, я выбрался в первый ряд. Прямо передо мной, на ступеньках, сидел старик в облачении бомжа. Осанка его была величава и спокойна. Лицом он весьма напоминал известную икону Серафима Саровского. Старик слушал стоявшую перед ним женщину с ребенком и время от времени обводил толпу ясным пронзительным взглядом. Наконец, он что-то сказал женщине и положил руку на голову ребенка. Она упала перед ним на колени и стала целовать грязные туфли. Я поморщился. Старик жестом поднял ее и показал на толпу. Женщина подхватила ребенка на руки и, непрерывно кланяясь, отступила. Старик вновь поднял голову и обвел толпу взглядом. Я встретился с ним глазами, и вдруг произошло нечто неожиданное. Старик некоторое время смотрел на меня, потом поднял руку и поманил меня к себе. Я оглянулся вокруг, предполагая, что он приглашал кого-то другого, но он покачал головой и вновь указал на меня. Я кивнул и подошел к ступенькам, перекрестившись перед дверью в храм. Он одобрительно кивнул и протянул руку к моему портфелю.
— А ну, покажи, что принес.
— Ну, понимаете, — сконфуженно начал я. — Я думал…
— Думал, к бомжу идешь, — спокойно сказал старик. — К Ваньке Жиле. Давай, давай.
Я покорно открыл портфель и, достав из него бутылку, протянул старику. Он взял ее, полюбовался этикеткой, посмотрел на свет.
— И как ты думаешь, что ты мне принес?
— Водка, — сказал я. — Понимаете, я хотел… Да вы не думайте, она дорогая, хорошая.
— Вижу, — кивнул старик. — А ну, открой.
Я открыл бутылку и протянул ему. Он спокойно смотрел на меня.
— А теперь пей.
Я недоуменно смотрел на него.
— Пей, пей, — повторил старик. — Попробуй сам, что принес.
Я поднес бутылку ко рту и сделал глоток. Горло обожгла мерзкого вкуса жидкость с сильным запахом то ли ацетона, то ли формальдегида. Я выплюнул ее изо рта и закашлялся.
Старик насмешливо смотрел на меня.
— Извините, — пробормотал я. — Я не знал, честное слово. Вот черт…
— Вот именно! — вдруг грозно сказал старик, неожиданно возвысив голос. — Бесы вас одолели! Всюду бесы! На картинки красивые кидаетесь! Матери плоть от плоти своей продают на потребу бесам поганым! Мужи жен забыли, похотью бесовской одержимы! Плоть человеческую на срамное зелье используете, а того не ведаете, что, пока вы пытаетесь Богом данное тело бездумно омолодить, бесы плоть жен ваших и семя ваше в бесовские сонмища уносят и тем свою жизнь неизмеримо продляют! Молчите все и тем потакаете игрищам бесовским, хотя знаете о грехах ваших! Молчание это великую силу бесам дает! Идите и скажите Слово! Поведайте миру о деяниях бесовских, иначе поглотит вас мрак неотвратимый! Знайте, что только всеобщий вопль человеческий бесов вспять повернет и обратно в преисподнюю загонит!
Старик замолчал. Потом устало махнул рукой.
— И ты иди. Знаешь ты все. Ничего я тебе не скажу.
Я неловко поклонился и пошел прочь. Толпа молча расступалась, давая мне дорогу. У машины меня ждал Марик. Я не удивился.
— Видел?
— И не только. — Он похлопал рукой по футляру с телекамерой. — Не репортаж, а бомба. Я ведь понял, на что он тебе намекал. Кстати, у меня еще кое что есть. Там на базе заснял.
— Я тоже понял, — хмуро сказал я. — Не пойму только, как он меня вычислил. А фокус с водкой? Там же какой-то ацетон оказался.