Тихая вода
Шрифт:
В этот момент она произнесла главную фразу:
– Кристер мертв, я хочу свою долю.
Кики смотрела перед собой, стараясь не выдавать нервозности. Сжала в кулак руку, так что ногти впились в кожу. Моргнула от боли, но виду не подала.
– Нам совсем не обязательно быть врагами, – ответил холодный голос. – Позвольте чем-нибудь вас угостить, и мы продолжим эту тему.
Кики Берггрен замерла на месте. Судя по звуку, доносившемуся с кухни, там открывали шкаф. Потом зазвенел фарфор.
Она обвела взглядом комнату, примыкавшую к просторной столовой с огромным обеденным столом в центре. Вокруг стола она насчитала двенадцать
Очнувшись, Кики снова встретила взгляд настороженных серых глаз.
– Хотите чаю?
Кики увидела перед собой наполненную до краев чашку.
– Вы хорошо подумали? – спокойно спросил голос. – Советую вам подумать еще, пока не поздно.
Глава 14
В ванной Томас разглядывал себя в зеркале – жалкий тип. Непохоже, что он собирается насладиться приятным вечером в компании семейства Линде. Он прибыл на Харё около шести часов. Час спустя его ждали на Сандхамне, а нужно еще побриться и принять душ.
Дом Томаса на Харё стоял неподалеку от моря. Родители купили его в пятидесятые годы, задолго до того, как летние дома в шхерах вошли в моду. И несколько лет назад выделили обоим сыновьям по участку.
На половине Томаса стоял старый сарай. Порядком потрепанный, но удачно расположенный почти у самой воды, с живописной развесистой березой неподалеку.
Такой домик идеально подошел бы семейству с детьми.
После ремонтных работ сарай превратился в симпатичный дом с большими окнами и открытой планировкой. На мансарде оборудовали спальню. Узкая дорожка от входной двери спускалась к причальному мостику, возле которого поставили садовую мебель, чтобы можно было посидеть вечером. Дом полностью поглощал все свободное время и деньги. Зато и получилось все так, как они хотели.
А потом семья распалась. Они не успели прожить здесь вместе и одно лето. Поскольку летний дом Томас унаследовал от родителей, дележ имущества не вызвал больших проблем. Пернилла получила квартиру в городе, а Томас участок на Харё. Это было так логично, естественно и справедливо.
И в то же время так невыносимо.
После развода Томас взял «двушку» в Густавсберге. Это казалось удобным, дорога до полицейского участка занимала всего двадцать минут. Но в Густавсберге он не чувствовал себя дома. Только здесь, на Харё.
Томас достал из шкафчика в ванной бритву и мыло и налил теплой воды. Положа руку на сердце, он не испытывал ни малейшего желания садиться в лодку и отправляться на Сандханм. Но Нора пригласила его несколько недель назад, и Томас не хотел огорчать ее отказом, тем более почти накануне ужина.
– Давай же, Томас, – говорила Нора. – Тебе не повредит немного развеяться на свежем воздухе. Нельзя же все время работать или торчать на Харё. Иногда нужно и с людьми пообщаться.
И она, конечно, была права, но боже, как тяжело ему это давалось…
Томас опустился за туалетный столик с бритвой в руке. Иногда самое трудное – сделать первый шаг.
Последние пятнадцать месяцев его жизни выдались такими, что Томас не пожелал бы подобного и заклятому врагу. Ночами он видел Эмили и мучился от собственного бессилия. А днем не решался идти на работу, потому что боялся показать коллегам свою слабость. Их с Перниллой брак распадался на глазах, и Томас ничего не мог
После развода он еще долго избегал общества. Не то чтобы теперь ему были нужны другие люди, просто потребность в одиночестве всегда оказывалась сильнее.
Почти все дневное время он посвящал работе. Томас потерял счет вечерам, которые допоздна просиживал в полицейском участке. Но темные пустые коридоры действовали на него успокаивающе.
Одиночество исцеляло, хотя, если бы не коллеги, он вряд ли пережил бы это. Подъем с кровати каждое утро оборачивался мучительной борьбой с самим собой. Тем не менее Томас брал на себя все больше. Вызывался делать все, что только было можно. А потом часами сидел над протоколами и рапортами, как будто взял на себя обязательство так или иначе отметиться в каждом расследовании.
И боль стала отступать. Ее место занимала усталость, одолевавшая Томаса все больше. Он не знал, что с этим делать. Весь день был чем-нибудь занят, а вечером падал на кровать без сил.
Последние полгода он спал больше, чем всю предыдущую жизнь. Каждый вечер только о том и мечтал, чтобы лечь и забыться. И словно никак не мог насытиться этим бессознательным состоянием.
Только в апреле, когда вернулось солнце, Томас постепенно стал оживать. Долгими майскими ночами он отдыхал, наполняясь силами. День за днем, ночь за ночью – и дышать, к его собственному удивлению, стало легче. Но расстояние между ответственным полицейским, стремившимся несмотря ни на что выполнить свой долг, и просто Томасом Андреассоном, который всего-то хотел, чтобы его оставили в покое, не стало меньше.
Сейчас он сидел в ванной и пытался собраться с силами. До начала ужина оставалось совсем немного. Томас поднялся и взял флакон с жидким мылом. Сдержанно улыбнувшись своему отражению, провел бритвой по щеке.
Кики Берггрен оглядела гавань, на которую уже опускались сумерки.
Во рту все еще ощущался неприятно-терпкий привкус чая. Выходит, она не потянула даже на кофе, только на это мутное пойло.
Кики хотела было отдохнуть в номере, но была слишком возбуждена, поэтому уже через час встала. Надела куртку и спустилась в гавань. Ей нужно было что-нибудь выпить, желательно покрепче. Немного еды тоже совсем не помешало бы. Кики прошмыгнула по лестнице, стараясь не попадаться на глаза разговорчивому менеджеру. Ей было о чем поразмыслить наедине с собой.
Столики снаружи выглядели очень уютно, но приблизившись, Кики поняла, что все места заняты молодежью. Полуголые девицы в больших солнечных очках сидели рядом с раскрасневшимися парнями с маслянисто блестевшими зачесанными назад волосами.
Похоже, здесь в почете было розовое вино. Во всяком случае, на каждом столе лежал подстаканник со словами: «Think pink, drink pink» [11] . Кики вспомнилось «Матеуш Розе» – когда она училась в гимназии, это вино тянули в каждой подворотне. Кики поежилась. Оно и тогда-то не казалось ей особенно вкусным, что уж говорить о сейчас. А похотливых пьяниц Кики вдоволь насмотрелась на Косе. Сейчас все это было тем более ни к чему.
11
Думай в розовом цвете, пей розовое (англ.).