Тихий остров (сборник)
Шрифт:
— Мать честная! — неотрывно глядя на них, изумленно пробормотал Рыдалов. — Так это же Васька Стогонов с Олей Сулимовой! Вот это да! Ну и сюрприз!
Прочие островитяне тоже были удивлены появлением этой пары, казалось бы, расставшейся навек. Многие бросились к ним с объятиями и поздравлениями.
Опера, собравшиеся идти на погрузку, тоже поразились, увидев среди прибывших знакомое лицо. Это был их старый приятель, полковник ФСБ Вольнов.
Он рассказал, что на Шумбумаи его командировали на две недели. За это время вместе с командой военных спелеологов, которые прибыли с ним, ему
— Придется искать на дне и генератор пси-излучения, который ты так удачно превратил в хлам своим неописуемо метким выстрелом, — со смехом отметил Вольнов. — Я так понимаю, Цымасов раздобыл его в подземелье?
— Да, в одном из лабораторных отсеков. На допросе он рассказал, что таких помещений там десятки, и большинство ему открыть не удалось. В одном из них, по некоторым данным, лежат штабеля золота. Правда, в каком именно — пока неизвестно.
— Ничего, найдем, — уверенно отметил Александр Вольнов. — Вы спрашивали этого самурая недоделанного, зачем же он столько людей загубил?
— Спрашивали. — Гуров усмехнулся. — Начитался, идиот, японских комиксов и надумал стать чем-то наподобие национального героя Страны восходящего солнца. Эту самурайскую агитку ты сам посмотришь — она приложена к делу. А уж когда он в подвале, прямо под своей квартирой нашел лаз, ведущий в подземелья, его амбиции вознеслись до небес. Он воспринял это как знак свыше.
Как признался операм Цымасов, в одной из подземных лабораторий он обнаружил необычное устройство, брошенное там японцами. Скорее всего, когда те удирали с Шумбумаи, им было не до него. Борис сумел подобрать блок питания, подходящий к этой штуковине. Он неплохо знал японский язык, изучил инструкцию, изложенную прямо на корпусе устройства, и ощутил себя почти богом.
Теперь Цымасов мог свести счеты со всеми теми людьми, которых считал своими недоброжелателями и обидчиками. Он подкарауливал свою жертву на воде или серном поле, наводил на нее трубу и включал излучение, парализующее или угнетающее психику. Люди гибли — кто-то тонул в море, а кто-то пропадал в фумаролах.
Иногда ради этого Борис не жалел ни времени, ни сил. Чтобы разделаться с Раисой Белевич, он с ночи засел на крыше дома напротив, совершил задуманное и ждал ровно сутки, чтобы вернуться в свои подземелья. Убрать капитана Николенко ему помог случай. Марианна надолго ушла к заказчикам. Он достал из погреба снайперскую винтовку с глушителем и выстрелил по карнизу школы. Вывести из строя Литвакова оказалось еще проще.
— Мать знала о его проделках, но не возражала. Она и сама тут всех ненавидела, — завершая повествование, добавил Гуров.
— Слушайте, мужики, а может, погодите с отъездом? — На лице Александра Вольнова промелькнула лукавая улыбочка, достойная приснопамятного змия-искусителя. — А что? Я могу через свое руководство вашу командировку продлить. Запросто! Вместе по сопкам походим, туннели обследуем — и в Голой, и в Рогатой. Поищем японские военные секреты. Чем плохо? Тем более что вас, как я вижу, тут и ценят, и любят. Вон местная красотка на вас как посматривает! На меня бы кто-нибудь так глянул! Стас, это не твоя тутошняя дама сердца? Кстати, как ее зовут?
— Марианна. — Крячко улыбнулся. — Живой огонь! Темперамент под стать острову — вулканический.
Вольнов азартно хмыкнул и поинтересовался, приглушив голос:
— А живет где?
Стас что-то прошептал ему на ухо. Гуров расслышал, что Крячко не только назвал адрес, но и поделился некоторыми особенностями ухаживания за столь темпераментной особой.
— И этот туда же! — иронично резюмировал сыщик.
Александр в ответ лишь громко рассмеялся.
— Что, купился, Лев Иванович?! Вот так-то! Не тебе же одному кого-то разыгрывать! Бедный Петр Николаевич аж сна лишился, когда ты ему сказал, что вы хотите остаться здесь.
Гуров стоял на палубе теплохода, который уже начал отходить от причала. Он смотрел на поселок, на провожающих, которые прощально махали руками, на вершины сопок и отчего-то чувствовал в душе непонятную грустинку. Казалось бы, пробыл-то он тут всего с неделю, а эта частичка бесконечного мира, затерянная на краю света, отчего-то навсегда запала в его душу.
Лев Иванович глядел на чаек, кружащихся в небе, на мирно плывущие облака, на лица островитян, гостеприимных, доброжелательных людей. Он даже немного пожалел о том, что они со Стасом не согласились задержаться здесь, как и предлагал Вольнов.
Гуров находил знакомые лица, тоже махал в ответ. В его душе оставалась надежда на то, что он обязательно побывает здесь еще раз.
Сыщик разыскал взглядом Константина и Таю. Они стояли рядом, но казались разделенными пропастью.
Гуров мысленно пожурил их: «Ну что ж вы, ребятишки?! Тая, будь же ты к нему добрее! Парень-то он, в сущности, неплохой. Ну же!»
Костя словно прочитал его мысли, обнял Таю и привлек ее к себе. Немного поколебавшись, девушка положила голову ему на плечо.
«Ну вот, теперь совсем другое дело!» Лев Иванович искренне порадовался за них, ощутил, как сразу же стало легче на душе.
Стас Крячко, стоявший рядом, хорошо понимал его настроение. Он толкнул приятеля локтем и жизнерадостно рассмеялся.
В этот момент теплоход издал будоражащий душу прощальный гудок и, набирая ход, направился к выходу из гавани. Его форштевень рассекал бесконечную череду изумрудных волн.
Прошла пара недель. Опера отгуляли свои выходные, которые Петр обещал предоставить им после возвращения с Шумбумаи. Потом Орлов подбросил своим лучшим сотрудникам непыльную работенку. Они должны были расследовать ограбление одного из столичных цыганских баронов, в ходе которого погибли двое его слуг.
Сыщики сидели в кабинете. Гуров штудировал в Интернете материалы о цыганах — нравы, обычаи, их иерархия и тому подобное.
Тут отрывисто и занудно зазвонил телефон внутренней связи. Лев Иванович поднял трубку и услышал голос Орлова, как всегда величественный, многозначительный, да еще и звучавший с хитроватой подначкой.
— Вы оба на месте? Дела идут, контора пишет? — вальяжно спросил генерал-лейтенант. — Ладно, ненадолго оторвитесь и зайдите ко мне.
Крячко, уже давно сменивший гнев на милость и забывший о своем обещании подать в отставку, саркастично поинтересовался: