Тихоокеанский водоворот

Касслер Клайв

Питт расслабился и постарался настроиться на изложение событий и возможных перспектив в правильной последовательности. Он знал, что за ним на­блюдают, внимательно выслушивая каждую мелочь, какую он мог извлечь из памяти.

Денвер кивнул.

— Не торопитесь и простите нас, если мы время от времени будем задавать вопросы.

Питт негромко начал:

— Полагаю, все началось с того, что мы обнару­жили неожиданное поднятие морского дна, не отраженное на картах.

И рассказал все. Ученые

делали заметки, а Денвер следил за пленочным магнитофоном. Изредка кто-нибудь из сидящих за столом перебивал его и задавал вопрос, на который Питт отвечал как можно подробнее. Единственное его умолчание касалось Саммер; он солгал, сказав, что зажал нож в руке раньше, чем люди Дельфи связали его.

Хантер снял целлофан с пачки сигарет и бросил в пепельницу.

— Что скажете об этом Дельфи? До сих пор вер­бальный контакт майора Питта с этим типом — един­ственный контакт с кем-либо, связанным с Водово­ротом. Если только Дельфи действительно с ним связан.

Доктор Крайслер подался вперед через стол.

— Можете подробно описать этого человека?

— Примерно шесть футов восемь дюймов, — отве­тил Питт. — Прекрасно сложен для своего роста; сколько весит такой высокий человек, не скажу. Морщинистое лицо с резкими чертами, седеющие во­лосы и, конечно, самая поразительная черта — жел­тые глаза.

Крайслер поднял брови.

— Желтые?

— Да, почти золотые.

— Это невозможно, — сказал Крайслер. — У аль­биноса могут быть розовые глаза с легким оранжевым оттенком. При некоторых типах болезней цвет глаз меняется на серовато-желтый. Но цвета яркого золо­та? Невозможно. Радужная оболочка просто не со­держит нужный для этого пигмент.

Доктор Йорк достал из кармана трубку и принял­ся вертеть ее в руках.

— Самое странное в вашем рассказе — человек с желтыми глазами. Дело в том, что такой человек дей­ствительно существовал.

— Оракул Физического Единства, — негромко ска­зал Крайслер. — Конечно. Доктор Фредерик Моран.

— Не помню такого имени, — сказал Хантер.

— Фредерик Моран — один из величайших ан­тропологов столетия. Он отстаивал теорию, гласившую, что человеческий мозг станет решающим фак­тором в постепенном исчезновении человечества.

Йорк кивнул.

— Умный, но эгоцентричный человек. Исчез в море почти тридцать лет назад.

— Дельфийский оракул, — сказал Питт, ни к кому в частности не обращаясь.

Денвер немедленно уловил связь.

— Конечно. Дельфи — место оракула в древней Греции.

— Быть не может, — сказал Крайслер. — Этот че­ловек мертв?

— Мертв ли? — спросил Питт. — Может, он оты­скал свой остров Каноли.

— Похоже на гавайскую Шангри-Ла, — сказал ' Хантер.

— Может, так и есть, — заметил Питт.

Он вкратце пересказал содержание разговора с

Джорджем

Папаалоа из Музея Бишопа.

— Мне трудно поверить, что такая крупная фигу­ра, как доктор Моран, — сказал Йорк, — может просто исчезнуть на три десятилетия и неожиданно объя­виться, убийцей и похитителем.

— Сказал ли этот Дельфи еще что-нибудь, что могло бы связать его с доктором Мораном? — спросил Крайслер.

Питт улыбнулся.

— Он заявил, что мой интеллект намного слабее, чем у Лавеллы и Роблмана, кто бы это ни были.

Крайслер и Йорк переглянулись.

— Очень странно, — повторил Йорк. — Лавелла был физиком-гидрологом.

— А Роблман — знаменитый хирург. — Глаза

Крайслера неожиданно округлились; он неотрывно смотрел в глаза Питту. — Перед смертью Роблман экс­периментировал с механическими жабрами, которые позволили бы человеку усваивать кислород из воды.

Крайслер молча подошел к холодильнику в углу комнаты. Наполнил бумажный стаканчик (стеклян­ная бутылка отозвалась глухим бульканьем), вернулся к столу, выпил воду и только тогда продолжил:

— Как, вероятно, все мы знаем, важнейшая функ­ция дыхательной системы — обеспечить организм не­обходимым кислородом и удалить углекислый газ. У животных и человека легкие свободно размещены в груди; они расширяются и сжимаются с помощью диафрагмы и давления воздуха. Попав в легкие, воздух проникает через ткань стенок в кровь. С другой стороны, рыба получает кислород и удаляет двуокись углерода через мягкие, насыщенные сосудами ткани, которые состоят из множества тончайших лепестков. Приспособление, которое предположительно разрабо­тал Роблман, представляло собой комбинацию жабр и легких, оно прикреплялось к груди и через соедини­тельные линии могло поставлять кислород.

— Звучит неправдоподобно, — сказал Хантер.

— Да, неправдоподобно, — согласился Питт. — Но объясняет, почему ни у кого из тех, кто взял на абордаж «Марту-Энн», не было с собой акваланга.

— Такой механизм, — добавил Крайслер, — вряд ли позволит человеку оставаться под водой больше получаса.

Денвер удивленно покачал головой.

— Может показаться, что полчаса — это немного, но насколько такой прибор лучше громоздкого обору­дования, которым мы пользуемся сегодня!

— Джентльмены, а вы не знаете, что сталось с Лавеллой и Роблманом? — спросил Хантер.

Крайслер пожал плечами.

— Они умерли много лет назад.

Хантер взял микрофон.

— База данных? Адмирал Хантер. Мне нужны подробности смерти двух ученых, Лавеллы и Роблмана. Как только отыщете, немедленно передайте. Что ж, начало положено. Доктор Йорк, что скажете о геологии моря в районе Водоворота?

Йорк открыл чемоданчик и разложил перед собой на столе несколько карт.