Тили-тили тесто
Шрифт:
– Это ещё что, – Вика промокнула полотенцем чумазый ротик. – Вот была бы здесь котлета, он бы её за полминуты уничтожил. Мясоед растет страшный! Никогда не думала, что ребенок способен предпочесть сосиску конфете.
– Мама говорила, в детстве я тоже мясо любил, – Стас посмотрел на неё так, что по телу пробежали горячие мурашки. – Но потом стал сладкоежкой, лет в шесть, кажется.
Вика вытащила Вадима из стульчика, и тот унёсся в зал. Стас моментально воспользовался тем, что они остались, хоть и условно, но всё же наедине.
– Я люблю тебя, я так тебя люблю, –
– Знаешь, Косогоров, – она провела пальцем по красивым губам, коснулась скул, обозначила линию подбородка. – В старину слово "жалеть" означало то же, что и сейчас "любить". Так и говорили: "Мне тебя жалко", "Он меня жалеет"...
Мне жаль, мне так жаль, что тебе пришлось перенести такую боль, мне страшно представить, как ты жил в одиночестве, как мучился, считая, что не нужен мне. Мне жаль, что ты поступил неверно, когда мы поссорились. Моё сердце обливается кровью, потому что я люблю тебя. И, стало быть, ты прав, я буду с тобой, потому что жалею! Если бы всё случилось иначе, и у нас не было бы Вадима – всё равно любила бы и жалела. И всё равно ждала, даже если бы прошло десять или двадцать лет. А может быть, в какой-то момент устала бы ждать и отправилась бы искать. Как Катя искала Саню.
Он вновь прижал её к себе, зарылся лицом в волосы. Так они сидели некоторое время, лаская друг друга и нашептывая милые нежности.
– Нам пора ехать, – тихо напомнил Стас. – Я очень хочу вот так просидеть с тобой хоть до ночи, но жениться на тебе я хочу ещё сильнее.
– Понимаешь, вся соль в том, что в данный момент нам придётся подождать.
– Чего? – удивился Стас.
Вика напустила на себя загадочный вид и, покинув его объятия, отошла к окну:
– Погоди, сейчас узнаешь...
– Мамуя, – на кухню важно вплыл Вадим с надетым на голову горшком. – О! – он поднял ручку и шлепнул ладошкой. – Бом!
– Вот, – назидательно проговорила Вика, с улыбкой поменяв положение горшка на правильное. – Привыкай, папа. Теперь из дома можно выходить не когда тебе надо, а когда ребенок будет к этому готов.
– Без проблем, – Стас опустился рядом с ними на пол. – Спасибо, что не заставил долго ждать, а то я уж испугался, что мама передумает...
– И не надейся, – Вика думала свести всё к шутке, но голос вдруг дрогнул, а сердце сжалось. – Когда-то я сказала, что смогу без тебя прожить. Но, судя по всему, лимит на жизнь без тебя исчерпан. Всё, Стас. Или с тобой, или никак!
Глава 22
– Такие дела, Оль. В воскресенье уезжаем в Москву, – Вика закончила свои объяснения и с некоторой тревогой ждала реакции от подруги и по совместительству начальницы.
Та покрутила в руках ручку, засунула её за ухо и глянула на Вику с хитрым ленинским прищуром:
– Как, говоришь, звать твоего муженька?
– Стас, – Вика вздохнула. – Стас Косогоров.
– А случайно, не тот самый...
– Угу... Тот самый. Совершенно случайно.
Ольга звонко расхохоталась:
– Ну ты даешь, Науменкова... Поздравляю! Ну, надо же! С детём и такого мужика захомутала! Вот же ...
– Оль... эхм... Вадим его сын. Так что, ещё вопрос, кто кого захомутал.
Смех резко оборвался, и Оля уставилась на неё с открытым ртом:
– Не боишься, что на первой полосе новость выдам? – черные глаза азартно сверкнули. – Народ-то нынче до таких вещей жадный.
– Я другого боюсь, Ольга Антоновна, – Вика постучала пальцем по трудовой книжке. – Что делать? Я у вас отрабатывать должна, но...
– Ох! Нашла чего бояться! Ты же не в Простоквашино едешь, а в Москву! Когда еще наша газета сподобится отправить туда корреспондента. Жизнь в столице поинтенсивнее нашей, событий куда больше, так что для нас твой отъезд только на пользу.
Вика расслабленно перевела дух, а Ольга меж тем собрала папки у себя на столе, быстро рассовала их по ящикам, и, громко прокричав пару приказов, подхватила Вику за локоть и потащила к выходу:
– Но если ты думаешь, что легко отделалась, то очень ошибаешься, – тоном не терпящим возражений проговорила она. – Я долго молчала, делала вид, что мне до лампочки, но любому терпению когда-нибудь приходит конец! Так что, мы сейчас идём в столовую, опрокидываем по рюмке чая, и ты мне всё выкладываешь!
– С неприличными подробностями? – Вика не сдержала улыбку.
– А-то как же!
В этот раз Вика не стала отнекиваться. В последние два дня она пребывала в состоянии такого абсолютного и всепоглощающего счастья, что ей хотелось кричать об этом всем и каждому. Вот и рассказала она подруге обо всем, что произошло с того самого дня, как появился в её жизни ясноглазый мальчишка. Ольга то улыбалась, то хмурилась, а когда, в завершении рассказа, услышала, как Стас преклонив колено умолял заведующую районного ЗАГСа расписать их, даже всплакнула:
– Ну, блин! – она шмыгнула носом. – Я же Авдотью Петровну знаю. Не тетка – кремень. И если твой мужик смог её уговорить расписать вас сразу.... На небе есть Бог, Науменкова... то бишь Косогорова.
– Он есть, Оль, точно есть, – кивнула Вика. – В общем, вот так всё и случилось. По паспорту я пока Науменкова, правда. Документы в Москве менять буду. Там и Вадима запишем Косогоровым.
– Вот и ладненько, – Оля отсалютовала чашкой и сделала большой глоток "чая". – Поздравляю ещё раз. Счастья и любви. Ты заслужила.
– Понятное дело, – Вика с опаской понюхала содержимое своей чашки.
– Да не кривись ты, – возмущенно шикнула Оля. – Внимание привлечешь. Пей!
– Я только глоточек, – Вика промочила губы и решительно отставила чашку. – Не обижайся, меня ждет очень непростой разговор, так что...
– Как знаешь, – Ольга передернула плечами и ловко перелила содержимое Викиной чашки в свою. – Мне же больше достанется. А с кем разговор?
– С Сокольским, Оль...
– Зря ты от коньячка отказалась-то, – прищелкнула языком Оля, с жалостью взглянув на неё. – Для такого разговора смелость нужна.