Тина и Тереза
Шрифт:
— В самом деле? Что ж, Симмонс, тогда выносите на совет. Через месяц я вернусь в Сидней, и мы рассмотрим проект.
— Вы не желаете взглянуть сами, сейчас?
— Хорошо, — сказал Роберт, — давайте его сюда. Кстати, сколько лет этому юноше?
— Лет двадцать пять, не больше.
Роберт вспомнил себя, девятнадцатилетнего мальчишку, принявшего сражение с судьбой и выигравшего его.
— Вы, кажется, были столь же молоды, Симмонс, когда решили чего-то добиться, — заметил он, — и добились. Разве нет?
— Конечно, —
Роберт насторожился. Он быстро нашел последний лист… Взгляд серо-голубых глаз впился в подпись. «Конрад О'Рейли»! Роберт почувствовал, как почва ускользает из-под ног, он ощутил одновременно тревогу и радость. Пять лет прошло с тех пор, как след Конрада затерялся в далекой Америке. Он приехал туда, об этом Роберт знал, но потом исчез, как в воду канул. И вот теперь появился снова и где — опять в Австралии, в Сиднее, мало того, в его, Роберта, компании! Зачем, почему?
Все эти годы Роберт не забывал о сыне, между тем как обиды постепенно уходили в прошлое. Что ж, тенерь он и сам считал женитьбу на Тине запоздалым ребячеством, непростительной для своего возраста ошибкой. А Конрад — неразумный мальчик, обиженный, пылкий… Его сын!
Роберт задумался. Он изменил точку зрения, а Конрад? Стал ли он другим? Что ему нужно, какова его цель?
Зачем он поступил на службу в компанию отца? Что это — стремление доказать свою значимость или, напротив, тайком нанести вред?
Роберт принялся читать проект. Да, Симмонс прав. Надо полагать, на создание такого труда у Конрада ушел не один год, тем более он не имел специальных знаний в этой области. Значит, каким-то образом выучился, до многого дошел своим умом, как когда-то сам Роберт.
Роберт был восхищен и одновременно испытывал чувство опасения.
— Этот молодой человек знает о ваших намерениях, Симмонс?
— Нет, сэр. Я сказал, что представлю его работу на совете, но о том, чтобы показать проект сначала лично вам, речи не было, как и о назначении на место Мирена.
— Отлично, — сказал Роберт, и его вдруг охватило чувство радостного облегчения. — Поставьте его на место Мирена. А проект мы обязательно обсудим; думаю, он будет принят! Я, скажу по секрету, буду голосовать «за»!
Роберт поймал удивленный взгляд Симмонса, не привыкшего видеть своего босса столь оживленным, беспечно-веселым не только в часы обсуждения дел, а вообще, в повседневной жизни, и широко улыбнулся.
— Вы можете лично проследить за его работой, Симмонс?
— Конечно, сэр.
— Потом доложите результаты.
— Хорошо, сэр.
Когда Симмонс ушел, Роберт выдвинул верхний ящик стола и вынул лежавшую там вещь. Вещь? Нет, нечто большее, в его представлении — то, что странным, непостижимым образом вдруг обрело собственную душу.
Примерно полгода назад, случайно оказавшись
Много ночей не спал Роберт, размышляя над этим, в тревоге терзался сомнениями и… раскаивался в том, что когда-то делал и говорил.
Теперь, вопреки гордости и самолюбию, он хотел снова увидеться с сыном. Как ни тяжела была обида, он должен простить Конрада, как старший и более мудрый.
Скоро состоится банкет, посвященный тридцатилетию создания компании, — нужно будет послать Конраду приглашение.
Роберт улыбнулся. Возможно, время еще принесет счастливые перемены и жизнь обретет новый смысл? Может быть… Почему бы и нет?
В тот же час Элеонора Дуган сидела перед трехгранным зеркалом в своей роскошной серебристо-голубой спальне и ленивыми движениями расчесывала густые белокурые волосы. Она недавно встала и, пребывая в несколько расслабленном состоянии, ожидала, когда горничная принесет утренний кофе.
Служанка вошла, но без подноса, и Элеонора недовольно повела тонкой бровью. Девушка присела в реверансе.
— К вам пришли, мэм.
— Кто? — спросила Элеонора, по-прежнему глядя в зеркало.
Горничная подала визитку.
— Что?! — удивлено произнесла Элеонора, прочитав имя. — Проси в гостиную, скажи, я сейчас выйду!
Она вышла через четверть часа, одетая в желтое, струящееся по телу декольтированное платье с золотистым поясом. Волосы были зачесаны наверх и скреплены янтарной заколкой. Элеонора вытянула вперед обнаженные руки и улыбнулась гостю.
— Господи! Вот кого не ожидала увидеть… Однако сколько же прошло лет?!
Гость не ответил на улыбку, но Элеонора не смутилась.
— Лет семь, не меньше… А ты стал настоящим красавцем, Конрад. Мужчина, что и говорить! Ну, рассказывай же! И садись.
Но он продолжал стоять и смотреть на нее, по-прежнему красивую, с хитровато прищуренными голубыми глазами и легкомысленной улыбкой на тонких губах.
— Нечего рассказывать, — сказал он, храня невозмутимость, — к тому же у меня не так уж много времени.
— Однако ты нашел его для того, чтобы навестить меня.
— Да, конечно…— Он сел на мягкий диван, не снимая верхней одежды.
Элеонора засмеялась.
— Ну не сердись! Давно ты в Сиднее?
— Больше года.
— О! И до сих пор не зашел? Значит, я была неправа.