Тит Антонин Пий. Тени в Риме
Шрифт:
Выглядевший малолеткой Википед, успевший побывать в Вечном городе, ехидно предложил эфиопу:
– Посадил бы меня на плечи, я бы тебе все рассказал…
Исфаил резанул его взглядом, и Википед сразу сам схватил негра за руку.
Это была необходимая мера, чтобы не потеряться, так как городские улицы плотнели на глазах.
В Риме в ту пору на сравнительно небольшой территории проживало около полутора миллионов жителей, так что скученность здесь была умопомрачительная. Сказать, что в толпе было тесно – ничего не сказать, и это притом, что все вокруг мчались как оглашенные. Кто спешил с грузом, кто без груза, с посылками и
По распоряжению, изданному еще во времена Юлия Цезаря, телеги, рыдваны, брички, подвозившие товары, могли использоваться в городе только в темное время суток. В светлое время по городу разрешалось перемещаться исключительно пешим ходом или верхом. Можно было также использовать ручные паланкины, особенно если у его хозяина имелись могучие, шагавшие, не глядя себе под ноги, рабы. Молодцы вздымали носилки на плечи, и только попробуй оказаться у них на пути. Ударами ноги они расшвыривали зазевавшихся прохожих.
Все спешили в сторону рынков, то есть по направлению к республиканскому форуму.
Добравшись до Большого цирка [10] , успев нахвататься пинков, толчков и тычков, научившись давать сдачи, спутники старика невольно притормозили.
Некоторое время приезжие провинциалы, разинув рты, разглядывали Большой цирк. С ними ничего нельзя было поделать.
Антиарх с досады плюнул.
Время поджимало.
С каждым часом ему все более становилось не по себе. Близилось позднее утро, когда из своих домов начинали выбираться представители высших сословий, которым лучше не попадаться на глаза. Дело не в возможности быть узнанным – столько лет прошло, да и трусливым Антиарх никогда не был. Не будь рядом его спутников, он даже капюшон с головы бы скинул.
10
В Древнем Риме самый обширный, длиной до 600 м, ипподром. Вместимость – 250 тысяч зрителей. Располагался в долине между холмами Авентин и Палатин. В соревнованиях на ипподроме могло одновременно принимать участие 12 колесниц.
Опыт переменчивой риск'oвой жизни подсказывал – крайне небезопасно при свете дня тащить через город всю эту обузу. Антиарх, тайно появившись в Риме, рассчитывал незамеченным раствориться на его улицах. Лечь на дно, осмотреться, найти старых друзей, а тут такие пугала, которых приходилось постоянно увещевать прибавить ход.
Каждый из его спутников был по-своему примечателен. Всякая мразь на пути заинтересованно приглядывалась к высокому, чернокожему, мускулистому громиле и таинственной красотке, чьи прелести были чрезвычайно приманчивы для всего мужского поголовья Рима. Даже на Викса обращали внимание – опытные прохожие, привлеченные странным малолетством незнакомого эроменоса, не раз и не два оглядывались на него. Глаза у Викса, несмотря на облик двенадцатилетнего молокососа, были предательски блудливы и разборчивы.
Антиарх знал римлян – о физических достоинствах Исфаила, прелестях неизвестной соблазнительницы, странном малолетстве Викса, заговорят.
И будут говорить!..
Не дай Хрст, какой-нибудь уличный ублюдок проследит за эфиопом и донесет местному ланисте. Хозяева гладиаторских школ люди хваткие, хороший товар они никогда не упустят. Сразу отыщут в многолюдном Риме такого статного бойца, как
…Пантею могли узреть из-за шторок. В Риме хватало богатых сладострастников, которые не станут церемониться с какой-то провинциалкой. Вон как покачивает бедрами, то и дело поправляя сбивающуюся шаль, демонстрируя аппетитное личико и не менее аппетитные груди. Стартовую закалку астартовой блудницы от проницательного взгляда не спрячешь, а в Риме опытных сводников всегда хватало.
За компанию и Викс сойдет – вон как на него глянул какой-то пристрастник мужских прелестей.
И бросить их нельзя.
Разделить тоже.
Ждать тоже нельзя.
С другой стороны, что-то подсказывало – в первый день можно рискнуть! В этом тоже была какая-то подспудная зацепка – если эти первые часы пребывания в Риме останутся незамеченными, значит, судьба на его стороне, и эта поддержка имела очень важное значение в том деле, ради которого он вернулся в Рим.
К сожалению, попытка обвести фортуну вокруг пальца дорого обошлась заядлому приверженцу непримиримых разночтений между светом и тьмой, только узнал он об этом слишком поздно.
Узнал и очень сильно пожалел.
Согласно давней договоренности, в Риме его приютил бывший подручный Витразин. После поимки банды Сацердаты Витразина продали в гладиаторы, однако парень и там сумел не только выжить, но и сколотить состояние. Витразин обзавелся собственным домом, расположенным на Квиринальском холме.
Там Антиарх и остановился.
Без особых почестей, но и без презрительного снисхождения. Однако неделю спустя бывший гладиатор потребовал от гостей, чтобы те «убирались из его дома».
Сроку дал два дня – «и чтобы все тихо, как пришли, так и ушли».
…Разговор случился под вечер. Слуга, поднявшись на антресоли, где незваным гостям были выделены две комнаты, передал распоряжение зайти к хозяину.
Антиарх сразу заподозрил неладное. Он спустился с антресолей и, миновав внутренний дворик-перистиль, вошел в покои хозяина.
Витразин, облачившись в тогу и рассматривая себя так и этак, важно прохаживался перед громадным металлическим зеркалом.
Старик опешил.
Бывший гладиатор – и в тоге!!
Витразин совсем рехнулся? Мечтает очутиться в Мамертинском карцере за публичное оскорбление достоинства римского народа? Только свободные граждане могли облачаться в тогу, а этот кто? Вшивый раб, презренный гладиатор, сумевший выкарабкаться из смертельной игры с оружием, лицезрению которой с таким восторгом предавалась римская толпа.
Сацердате в молодости самому приходилось выступить на арене. Выжить ему помогло легионерское обучение и закалка в дакийском походе. Срезал он двух германцев и после одержанной на арене победы включил мозги. Прикинул так и этак. Сам по себе побег из расположенной в Капуе гладиаторской казармы был исключительно труден, но возможен, однако полной уверенности в будущем безопасном существовании такой исход не давал.
Помог случай…
Однажды хозяин гладиаторской школы завел с ним странный разговор. Мол, если он хочет и дальше оставаться в живых, надо будет услужить ему, Проперцию Стрибону, владельцу его жизни и смерти. И не только ему, но и некоей даме, которая очень охоча до людей, сумевших только что выскользнуть из могилы.