Тит. Божественный тиран
Шрифт:
— Я должен слушаться голоса моих легионов и богов, — сказал он.
Эти слова, произнесенные в мертвой тишине, заставили всех солдат замереть. Веспасиан опустил руку, и сразу раздались приветственные возгласы.
Меня окружили, толкали, чуть не сбили с ног, и трибун Плацид увлек меня за собой. Он проводил меня в маленькую комнату, где находились Веспасиан, Ценида, Тит, Агриппа, Береника и трибуны легионов, которые только что провозгласили его императором.
Веспасиан подошел к Иосифу бен-Маттафию и попросил его выйти вместе с ним на середину комнаты. Вокруг собрались все присутствующие. Я оказался рядом с Береникой
На моих глазах происходили события, имевшие огромное значение для дальнейшей истории Рима, но мне тогда казалось, что женское тело, радость и наслаждение, которое оно приносит, стоят больше, нежели власть над всей империей. Возможно, пороки, жестокость и разврат, в которых погрязли императоры, были следствием разочарования, горечи, которые они испытали, когда поняли, что, вообразив себя владыками мира, на самом деле не имели ничего.
Веспасиан положил руку на плечо бен-Маттафию.
— Этот человек, — начал он, указывая на Иосифа, — все еще закован в цепи. Он был одним из наших самых заклятых врагов. Его стрела ранила меня. И каждый знает, сколько наших лучших солдат погибло во время осады Йодфата, который он так долго и упорно защищал.
Веспасиан останавливался перед каждым трибуном, а потом встал перед Береникой.
— Его храбрость и сила воли показали, что еврейский народ достоин уважения. Рим умеет ценить своих врагов, которые скоро станут его союзниками. Иосиф бен-Маттафий, еврейский полководец, первосвященник Иерусалимского Храма, один из них. В тот день, как он появился здесь, он предсказывал, что я стану императором, хотя Нерон был еще жив. Он смело передавал мне то, что говорил его бог. Сегодня его пророчество сбылось. Я принял выбор богов и легионов. Но отчего человек, который предсказал мою судьбу, до сих пор закован в цепи? Освободить его!
Иосиф склонил голову, благодаря Веспасиана, но вперед вышел Тит.
— Отец, правосудие требует, чтобы Иосиф был не только освобожден от цепей, но и очищен от нанесенного ему оскорбления. Прикажи не только освободить его от цепей, но и разбить их по обычаю предков в знак того, что страдания, которые перенес этот человек, уничтожены и впредь никто не сможет унизить его.
Веспасиан согласился, и солдат разбил цепи ударами кувалды.
Иосиф бен-Маттафий показал запястья Веспасиану, повернув у нему раскрытые ладони.
— Могу я носить имя того, кому я обязан жизнью и свободой? — спросил он.
— Приветствую тебя, Иосиф Флавий! — ответил Веспасиан.
Я следовал за Иосифом, когда он выходил из зала, где солдаты стояли рядом с самыми благородными и богатыми жителями города.
Я был удивлен, что Иосиф не остался с Веспасианом и Титом, Береникой и Агриппой. Он ушел, воспользовавшись приездом Муциана, наместника Сирии, который прибыл со своими центурионами и объявил Веспасиану, что все подчинявшиеся ему когорты и города его провинции принесли присягу новому императору и он, Муциан, готов принять командование войсками и отправиться в Италию, чтобы изгнать из Рима Вителлия и его солдат.
Никто, казалось, не заметил исчезновения Иосифа.
Он шел через город, на улицах которого раздавались крики солдат, приветствовавших Веспасиана. Иосифа окликнули, узнали в нем еврея и начали угрожать. Центурионы защитили его и посоветовали вернуться во дворец. Улицы Кесарии никогда не будут безопасными для еврея.
Но Иосиф упрямо продолжал свой путь и пришел в порт.
Набережная была пуста. Солдаты охраняли триремы, которые на следующий день должны были отвезти Веспасиана, Тита, Беренику и Агриппу в Александрию. Думаю, Иосиф должен был сопровождать их. Тот, кто владел хлебными амбарами Нила, владел Римом, и Веспасиан знал это.
Иосиф сел на краю пирса, лицом к морю, которое сверкало, как зеркало. Звездное небо отражалось в нем, и плотный ночной свет разбивался в море на блестящие осколки. Я сел рядом с Иосифом, и грусть в его глазах удивила и взволновала меня.
— Спаситель пришел из Иудеи, как говорил твой бог и как ты предсказывал, — начал я. — Ты, побежденный, выбрал в победители того, кого хотел. Теперь ты Иосиф Флавий, любимец императора. Ты одержал верх!
Я указал на пустынное море. Город, его дворцы, факелы, шум и праздники остались за нашими спинами. Морской бриз приглушал их, до нас доносились лишь слабые монотонные звуки прибоя.
— Я наблюдаю за тобой уже три дня, — продолжал я, — и видел тебя уверенным, будто ты свободный человек, а не пленник, дрожащий за свою судьбу. А теперь ты сидишь здесь один, бледный, в отчаянии, словно думаешь, а не броситься ли тебе на скалы.
— Знаешь ли ты, что зелоты и сикарии захватили в Иерусалиме моего отца и всю мою семью? Я предал свой народ — ответил Иосиф. — Меня будут осуждать за это до скончания времен.
Я промолчал.
— Ты думаешь, я не знаю, сколько римлян разделяют мнение зелотов? Может, и ты среди них, Серений? Мне льстят, передо мной склоняют головы, потому что меня защищают Веспасиан и Тит.
— Теперь ты Иосиф Флавий.
Он пожал плечами.
— Это имя будет моим щитом, никто не выступит против меня, пока правят Флавии. Но ты слышал и видел солдат на улице Кесарии. Для них, для греков, я всего лишь еврей, да еще и предатель. Они презирают мой народ, но меня еще больше.
— Вернемся во дворец, — предложил я. — Завтра на рассвете мы отплываем.
Он колебался. Я протянул ему руку, чтобы помочь подняться, и мы стояли, глядя на море.
— Я не хочу, чтобы мой народ исчез, — сказал он, — чтобы вера в нашего Бога забылась, чтобы люди больше не знали ничего об истории нашего народа, самого великого из всех человеческих племен. Я знаю римлян, они уничтожают все, что стоит у них на пути. Они превращают наши города в каменные руины. Они разрушат наш Храм и наш город, если безумцы, которые сейчас находятся в нем, откажутся сдаться. Я знаю Элеазара, Иоханана бен-Леви и Симона Бар-Гиору. Они будут сражаться так, как я сражался за Йодфат. И смотри, каков результат! Я предал, но сделал это для того, чтобы остаться в живых, передать знания и обычаи своего народа и рассказать об этой войне, которая кончится только тогда, когда будут разрушены наши города, а наш народ исчезнет с лица земли.
— Твой бог сказал тебе это?
— Мне не нужен Бог, чтобы знать это. Достаточно быть просто человеком. Слушай Веспасиана. Римский мир требует подчинения. Тех, кто сопротивляется, обращают в рабство или убивают.
— Ты сопротивлялся, Иосиф, но ты свободен и носишь имя императорской семьи.
— Я раб, Серений. Я выбрал жизнь, потеряв достоинство.
Он сжал мою руку, и я вспомнил костлявые пальцы Иоханана бен-Закая на своем запястье.
Ни он, ни Иосиф не были рабами или побежденными. Так я сказал ему. Он отпустил мою руку и пошел прочь.