Титан империи 2
Шрифт:
— Да, Алексей Воронов. Вы на него не обижайтесь, Василий Григорьевич. Он мужик хороший, просто иногда уж шибко прямолинейный. Любит говорить то, что думает. Но мы с ним даже пили как-то…
— Хорошо, — задумчиво вздохнул Зубр. — Раз они горят желанием закрывать Монолиты, то мы не имеем права им отказывать. Пусть осваиваются. И… приглядывай за Вороновым и его приближенными. А лучше сделаем так: расформируем подразделение и перетасуем его с нашими парнями. Получится сразу две роты. Отдай одну под командование Воронова,
— Скажет — не доверяем!
— Вот докажет свою верность делом, тогда и будет формировать сержантский состав так, как ему угодно.
— Есть! Разрешите выполнять?
— Да. И не тяни. Время дорого.
— Конец связи.
Клим отключился, и только Зубр протянул руку к чашке остывшего зеленого чая, как мимо открытой двери промелькнуло что-то…голубое?
— Что за черт? — пробормотал дворецкий и, отложив трубку, прошел к выходу из кабинета.
Он уже совсем свихнулся, или вправду мимо дверного проема промелькнула кружащаяся незнакомка с голубыми волосами?
Ни одна из служанок не красила волосы в такой вульгарный цвет. Это было строжайше запрещено правилом № 56 внутреннего устава поместья. И танцевать в коридорах тоже — правило № 112. Или же это…
— Анастасия Михайловна? — выглянул он в коридор и успел увидеть юбку, которая на долю секунды мелькнула за поворотом.
Значит, не показалось!
Василий Григорьевич Зубр всегда знал, что он живет в сумасшедшем доме. Однако с появлением в усадьбе его благородия Евгения Михайловича с сестрой, это чувство усилилось стократно.
Зубр тут же поспешил в другую сторону — наперерез незнакомке. Он знал в усадьбе каждый угол, каждый закоулок. Так что срезать коридор было делом двух пружин, который открывали скрытые ходы в стенах.
— Ага! — выпалил Зубр, выскочив в малую гостиную, куда должна была выйти таинственная Мальвина.
Но нет. Встретили его только удивленные глаза Глаши, которая с невинным видом порхала между книжных шкафов с гвоздодером и отверткой в руках.
— Василий Григорьевич, все хорошо? — захлопала она длинными ресницами.
— Здесь кто-то проходил? — спросил Зубр.
— Где?
— Вот тут в гостиной? Видала девицу с синими волосами?
— Нет… Я тут одна. Может, хозяина спросить? Он же вернулся?
— Увы, нет. Но… — осекся Зубр и, махнув рукой, покинул гостиную.
Одно из двух. Либо Глаша ему врет, и тут действительно бегает некое голубоглазое существо, либо он стареет.
А зачем ей гвоздодер?
Зубр бросился обратно, но на месте Глаши нашел только пару гвоздей и россыпь пуль.
Не успел я выйти из допросной, как меня под локоть поймала Герда. Тут же, вытянувшись в струнку, трясся и Перцев со своими подчиненными.
— Ты чего тут делаешь?! — шикнула она на меня, и мы пошли прочь. — Ты же вроде свалил?
— Появилось
— В порядке, — буркнула она, когда мы зашли за угол. — Ему не привыкать валяться в отключке после трансформации. А тебе, Скалозубов, неплохо бы объясниться. О чем ты там болтал с подследственной?
— Обсуждали детали сотрудничества. Она поможет нам очистить город от всякой мрази, а мы ей — свободу и защиту.
— Мы это кто? Ты что ли?
— Ага. Я отвечаю за Фаустово, как сюзерен и хранитель уезда. Поэтому дело Игнатьевой касается и меня тоже. Напрямую.
— Да уж. Как твоей бывшей бабы! — хмыкнула Герда.
— Да, моей бывшей бабы… И коллеги по опасному диверсионному ремеслу!
— Чего?! Какому-какому ремеслу?
— Спросишь у Горна, когда он проснется. Игнатьева со мной, ибо помогала мне вытравливать сталкерскую сволочь из нор. И вполне успешно, как ты можешь увидеть. Поэтому я требую ее освобождения в рамках дальнейшей работы по ликвидации сталкерского подполья. И немедленно!
— Женя, ты чего?.. Или Людвиг тебя по башке сильно приложил?! Требовать такое! Она поймана с поличным!
— И что? Разве для инквизиции есть что-то невозможное?
— Да все возможно, но просить отпустить преступницу… На каком основании?!
— На основании верной службы Империи.
И я бегло рассказал ей то же самое, что недавно втолковывал Горну: сколько сталкеровского народу мне удалось уничтожить за минувшие двое суток, и что злостный преступник Скалозубов — никакой не преступник, а герой, и его неплохо бы уже носить на руках, а не шикать на него сквозь зубы.
— Это… невозможно! Ей грозит пятнаха лагерей!
— А должна грозить медаль за службу Империи. Короче, либо мы помогаем ей выбраться прямо сейчас, либо я буду ходатайствовать, чтобы в деле Игнатьевой стоял факт того, что мы с ней действовали по личному распоряжению моего отца — покойного графа Михаила Александровича Скалозубова, верного слуги Императора. И я поручусь за нее как его наследник и глава рода. Она мне нужна, Герда! Я хочу взять ее на поруки!
— Тогда обращайся к Горну! Или к тому мудаку, который тут за главного! Но этой шкуры не видно еще со вчера!
— Шкура сама скоро окажется на скамье подсудимых, бумаги доказывающие его преступления я тоже передал Горну. А сам он сейчас в неадекватном состоянии. Так что ты, Герда, главная в этом здании, — мило улыбнулся я и легонько ткнул ее в плечико. — Ладно, если ты боишься и не хочешь мне помочь, то придется писать Его Величеству, как обижают верных Ему слуг и вместо наград раздают сроки. У тебя есть гербовая бумага?
— Пиши-пиши, меня ты к этому не прицепишь!
— Я и не собираюсь. К тебе у меня нет претензий. Ты же всего лишь кукла на ниточках.