Титан империи 3
Шрифт:
Он исписывал один лист за другим и, не удовлетворившись результатом, бросал очередную скомканную бумажку в мусорку. Никак не мог взять в толк, что действительно произошло тем утром?
К тому времени, как в госпитале начался обход, он марал уже тринадцатую бумагу, а картина в голове все никак не желала клеиться.
Людвиг оказался предателем? Или печать на его лбу оказалась слишком слабой?
И самое главное, как во всем этом замешан Скалозубов?!
Скрипнула дверь, по полу застучали высокие каблуки.
— Так-так-так,
— Некогда мне подчиняться местным порядкам! — покачал головой Горн, не оборачиваясь. — Я работаю, но уже завтра я вас покину, поэтому потрудитесь…
На «рабочий стол» упала тень, а ручку оперативно выхватили у него из пальцев.
— Что вы!..
— Борис Сергеевич, — нависла над ним Лидия Михайловна Боярская, сурово сверкая очками. — Пока вы находитесь в моем госпитале и под моей ответственностью вы будете выполнять мои распоряжения.
— Что ты несешь? Да ты знаешь, что я могу с тобой сделать, несчастная?!
— Конечно. Но вы, насколько мне известно, сложили с себя полномочия чрезвычайного представителя Тайной Канцелярии, и в данный момент пребываете в городе, как частное лицо, и все ваши обязанности выполняет ваша подчиненная Гертруда Михайловна, а я ничего не путаю?
— Нет. Так и есть, но…
— Вот и отлично! А Гертруда Михайловна, как действующий агент Тайной Канцелярии, лично попросила меня поставить вас на ноги в кратчайший срок, ибо завтра вы выезжаете в столицу по срочному распоряжению вашего начальства. Я права?
— Да… Но откуда…
— Хорошо! Поэтому, Борис Сергеевич, отложите вашу писанину до завтра, а сейчас, прошу вас, отправляйтесь обратно в постель!
— Слушай, женщина, я…
— Иначе я буду рапортовать вашему руководству о том, что вы мешаете мне выполнять обязанности, возложенные на меня представителем Тайной Канцелярии, а значит, подвергаете собственную жизнь, как агента Тайной Канцелярии, опасности! А это уже попахивает трибуналом!
И она замолчала, сложив руки на груди. Очки съехали ей на нос.
Горн открыл было рот, чтобы дать ей яростную отповедь, но так и не смог найти нужных слов.
Боярская торжествующе поправила очки.
— Ууу, сука! — Горн смял в комок бумажку, над которой бился уже сорок минут, схватившись за костыль поднялся и побрел к кровати. — Иду, иду…
Все равно эта писанина была пустой тратой времени. Тринадцать пустопорожних листков, которые уже вываливались из корзины, могли подтвердить это.
— Что бы я без вас делал, Лидия Михайловна, — пробурчал инквизитор и рухнул на кровать.
— Вам уже сегодня выносили утку, Борис Сергеевич?
— Конечно! — воскликнул Горн. — Ведь все в этой чертовой больнице работает как часы!
— И оно
Шипящий от негодования Горн отставил ногу, и ловкие пальцы Лидии Михайловны сошлись на месте пересобранной конечности.
— Ай! — зарычал инквизитор. — У вас руки холодные как у трупа!
— А у вас нрав как у осла.
Боярская сжала пальцы.
— Да чтоб!..
Тут телефон в тумбочке зазвонил.
— Так, не отвлекайтесь, Борис Сергеевич…
— Дай мне хотя бы по телефону поговорить, несчастная! — Горн выхватил телефон. — Да! Ай! А полегче нельзя?.. Да, Гертруда…
— Борис Сергеевич, вы в порядке? — раздался в динамике обеспокоенный голос.
— Когда из палаты уберется Лидия Михайловна, буду в полном порядке, — прошипел он. — Что у тебя? Подготовила билеты.
— Да, билеты в полном порядке. Сегодня съезжу на вокзал и заберу. Но дирижабль будет ждать вас в Оренбурге послезавтра. Других рейсов поблизости нет.
— Плевать. Все, что угодно, лишь бы побыстрей свалить из этой чертовой дыры. Ах, б***ть!
— Прощу прощения… — проворковала Боярская. — Так не больно?
— Нет…
— Борис Сергеевич… — снова заговорила Гертруда. — Могу я попросить вас кое о чем?
— О чем?
— Вы не могли бы помочь Евгению Михайловичу с сестрой добраться до Владимира спецрейсом? У него экзамены в ГАРМ, а он со всеми этими Прорывами и прочими делами рискует опоздать к крайнему сроку… Мы же можем расширить состав пассажиров спецрейса?
— Так стоп… — нахмурился Горн, пытаясь понять, что за бред она несет. — О каком Евгении Михайловиче речь?
— О… Скалозубове…
— О Скало… Гертруда, вы в своем уме?! Чтобы я помог этому негодяю хоть улицу перейти!
— Это значит, нет? Но он же помог вам… Рисковал своей жизнью…
— И что?! Он помог мне справиться с тем, что сам сотворил. Вам ли просить меня о подобном?! Он вас что околдовал?! Ай! Да что вы, издеваетесь, Лидия Михайловна?!
— Так, Борис Сергеевич… — произнесла Боярская. — У меня для вас две новости. Хорошая и плохая. С какой начать?
— Какие еще новости, женщина?! Новость должна быть одна — завтра я уеду отсюда, даже если в спине у меня выступит грыжа размером с твою голову!
— Значит, с плохой, — покачала она головой. — Думаю, ваша нога снова своевольничает. Если так пойдет дальше — есть риск развития гангрены.
— Гангрены?!
— Я не уверена, но нужно наблюдать. Короче, ваша нога никуда не поедет. Вам вместе с ней придется остаться в палате еще на пару дней. Или недель, если дела ухудшатся.
— Да вы что, обе сговорились меня довести?! Так, Гертруда, скажи своему сраному Скалозубу, что он если и поедет со мной, то только у меня в чемодане и скованный наручниками, как ему и должно! А вы, Лидия Михайловна!..