Титаны и тираны. Иван IV Грозный. Сталин
Шрифт:
Потеряв три четверти страны, огрызаясь террором, Ленин и большевики погибали в огненной клетке фронтов: они сохраняли лишь жалкую территорию вокруг Москвы и Петрограда. Но обе столицы по-прежнему в их руках, и оттуда они гордо выступали как законная власть, борющаяся с мятежниками и иноземными захватчиками.
С марта 1918 года Троцкий возглавляет военные силы Республики. Его бронепоезд мечется по фронтам.
До прихода к власти большевики поддерживали все анархические элементы, превратившие армию в мародерствующую орду. Теперь это обернулось против них. Троцкий лихорадочно начинает строить ту самую
Но Троцкий не верит до конца «военспецам» – так называют красные бывших царских офицеров. Их семьи становятся фактически заложниками. Но главное – Троцкий создает в Красной армии институт политических комиссаров. Их задача – неустанно контролировать все решения «военспецов» и помогать вернуть в армию дисциплину, которая отныне именуется «революционной».
Воодушевляя армию, Троцкий безостановочно произносит речи перед солдатами. Мой отец слушал его несколько раз. У Троцкого было обычное лицо еврейского интеллигента с полными чувственными губами, маленькой бородкой и близорукими глазами за стеклами пенсне. Но оно становилось почти мефистофельским, когда он начинал говорить. В Троцком был магнетизм, возбуждавший толпу. Но никакой магнетизм не смог бы сделать его риторику столь действенной, если бы речи не сопровождались эхом расстрелов. Дезертирство – расстрел, нарушение дисциплины – расстрел, трусость – расстрел… «Одним из важнейших принципов воспитания нашей армии является неоставление без наказания ни одного проступка. Репрессии должны следовать немедленно» (Троцкий).
Коба мог наблюдать поразительные результаты. За кратчайший срок Троцкий создал большевистскую армию из усталой митингующей орды.
Но Коба помнил: когда свершился Октябрьский переворот, Каменев, заискивая перед солдатами, первым декретом предложил отменить закон о смертной казни для солдат. И Троцкий согласился. Ленин, прибывший в Смольный, узнал об этом декрете и возмутился: «Вздор! Как же можно совершить революцию без расстрелов?»
Декрет похоронили. Уроки Учителя…
Глава 8 «Специалист по катастрофам»
Ночи в раскаленном вагоне
Деревня отказалась задаром отдавать хлеб большевикам. Кулаки, то есть самые умелые земледельцы, начали прятать добытый трудом и потом хлеб. Ленин организует комитеты бедноты. Самые ленивые, озлобленные крестьяне получают власть. Из города в деревню посылаются вооруженные отряды рабочих. Вместе с беднотой они должны отобрать хлеб у кулаков.
Но продовольственные отряды хлеба доставали мало – зато быстро превращались в пьяные банды грабителей. Петроград и Москва погибали от голода. И, отправив на фронт Троцкого, Ленин отправляет за хлебом вторую свою надежду – Кобу.
29 мая Коба назначен руководителем продовольственной комиссии на юге России. Он отправляется в Царицын – важнейший форпост большевиков на юге, откуда слабым ручейком продолжает течь хлеб с Северного Кавказа. Коба должен превратить этот ручеек в поток.
Из воспоминаний Федора Аллилуева: «В 1918 году товарищ Сталин сказал мне: «Иди ко мне работать секретарем в наркомат». Весь аппарат товарища Сталина в то время составляли: секретарь – я, и машинистка – моя сестра».
И вот в самом конце мая наркомат опустел: вся троица начала готовиться к путешествию…
Аллилуев: «Иосиф Виссарионович предупредил меня об отъезде в Царицын всего за пару дней. Я привык ему повиноваться, не рассуждая».
4 июня на Казанском вокзале, забитом мешочниками и полуголодными беспризорными детьми, появились трое: девушка, высокий молодой человек и маленький грузин средних лет. Троицу сопровождал отряд красноармейцев. Только после длительной перепалки Кобы с начальником вокзала и дежурным (несмотря на предписания Совнаркома и грозный мандат) им был предоставлен поезд. Что делать – мало кому был известен тогда Коба… Нерешительно, останавливаясь у каждого семафора, состав взял курс на Кисловодск.
Все трое собрались в салон-вагоне. Он принадлежал прежде звезде цыганского романса Вяльцевой и был весьма игриво обит небесно-голубым шелком.
В мае 1918 года весь юг страны был охвачен безумием хаоса, так что вряд ли путешественники могли быть уверены, что непременно увидят Царицын. Немцы продолжали медленное наступление, на подступах к городу действовали восставшие казаки генерала Краснова, и отряды анархистов с черными знаменами появлялись у стен Царицына – они то дрались с немцами, то поворачивались против Советов. Среди горских племен царило постоянное возбуждение, и никто не знал, чем оно закончится.
Поезд мог быть захвачен и немцами, и казаками, и анархистами… Кем он только не мог быть захвачен!..
Коба ночевал в салон-вагоне, брат и сестра – в отдельных купе.
На юг шла единственная дорога, забитая воинскими эшелонами. «Поезд двигался еле-еле, на каждой станции начальники жаловались: «Вчера путь казаки разобрали», – вспоминал Федор Аллилуев.
Коба понимал – надо торопиться. Времени в обрез, и, кроме того, с каждой задержкой увеличивается вероятность нападения. По ночам затемненный поезд проскакивал станции или прятался на запасных путях. Станции темные, грязные, на платформах пьяные крики солдат, звуки гармоник, а чаще выстрелов. Разгулялась Русь… Но поезд сможет за себя постоять. В вагонах – отряд Кобы в 400 человек, среди них гвардейцы революции – латышские стрелки. Ленин отправил Кобу на юг с самыми широкими полномочиями…
Федор Аллилуев: «В пути получили телеграмму Орджоникидзе: «В Царицыне восстал анархист Петренко».
Власти попытались эвакуировать из города золотой запас и ценности, изъятые из сейфов буржуазии. Этот эшелон с золотом и поджидал отряд Петренко, пустив навстречу ему порожние вагоны. Поезда столкнулись. Убитые, раненые, кровь, стоны… Залегшая у полотна банда ворвалась в эшелон. Забрав деньги, они, как положено в те времена, устроили митинг с пламенными речами о революции среди трупов и горящих вагонов. Митинг постановил: деньги – народные и принадлежат народу. Начали делить золотые монеты, прятать их под грязные портянки. Попутно стаскивали сапоги с убитых и достреливали оставшихся в живых. За этим занятием они и были застигнуты бронепоездом Орджоникидзе, окружены и тотчас сдались.
Но в ту же ночь остатки бандитов во главе с Петренко и знаменитой атаманшей Марусей ворвались в город. Маруся (Мария Никифорова) была воспитанницей Смольного института. Теперь вместо томных подруг эту кокаинистку в белой черкеске и лохматой папахе, безумную в похоти и жестокости, окружала пьяная голытьба. Но и на этот раз бандитов постигла неудача. Атаманшу Марусю расстреляли прямо на улице…
«Вскоре получили вторую телеграмму от Серго: «Петренко пойман и расстрелян», – писал Федор Аллилуев.