Титулярный советник
Шрифт:
– Сопутствующие потери, – сухо обронил граф. – Иногда они неизбежны. Вам отдан приказ немедленно взлетать, капитан. Мне что, нужно повторять дважды?
– Слушаюсь, ваше сиятельство, – вытянулся во фрунт капитан и рявкнул, да так, что у меня в ушах зазвенело: – Экипаж, срочный взлёт! Швартовы отдать! Машинное отделение – пять отсечек, полный ход! Люки задраить! Ваше сиятельство, прошу пройти в салон.
– Фельдфебель, хватит ступени отирать, – буркнул граф, проходя мимо посторонившегося капитана внутрь пассажирской гондолы. – Извольте поторопиться.
Я поднялся на ноги, бросив последний взгляд на пылающую диспетчерскую башню. Почему она так горит, ведь это не деревянная постройка, а каменная? Или это всё последствия магического удара графа? Да уж, жуткая штука, и думаю, что в арсенале у его сиятельства имеется оружие и помощнее. На взлётном поле уже суетилось множество народу, в сторону горящей башни галопом рванули две упряжки уже знакомых мне чешуйчатых зверюг, тянущих за собой объёмные цистерны, окрашенные в красный цвет. На скамьях по бокам цистерны сидели бородатые широкоплечие здоровяки, одетые в брезентовые куртки, перетянутые широкими поясами, на головах металлические, начищенные до блеска каски с гребнями. Понятно. Пожарные расчёты.
И что там сказал его сиятельство? Сопутствующие потери? Значит, он знал, что помимо наёмных убийц в башне были и гражданские? Похоже, что человеческая жизнь для графа не много значит. Впрочем, вспоминая первый день знакомства с его сиятельством, и кучку пепла, в которую превратился участковый пристав Боголюбов… Я никак не могу привыкнуть к тому, что попал в совершенно другой мир. Все вбитые с детства понятия и правила, все эти права человека, демократия и прочие красивые слова здесь не значили ничего, были просто пустым звуком. Не знаю, хорошо это, или плохо, но нужно уже принять существующее положение дел, в чужой монастырь, как говорится, со своим уставом не ходят. Я поправил на плечах лямки вещевого мешка и шагнул в тёмное нутро дирижабля.
Глава 5. Бои по правилам и без
– Благодарствую, барин.
Получивший мелкую серебряную монетку-полтину извозчик поклонился и вскочил обратно на козлы пролётки, щёлкнув поводьями. Запряжённая в кибитку чешуйчатая зверюга мотнула головой и зарысила по мостовой, цокая по камню подкованными копытами.
Чёрт, никогда к этому, наверное, не привыкну. Но с другой стороны, положа руку на сердце… Это приятно. Приятно, когда к тебе относятся с уважением. Офицер, пусть и невысокого звания, как у меня, в этом мире – существо привилегированное. Белая кость. Я грустно усмехнулся, вспоминая моменты из своей службы в ППС, когда какой-нибудь охреневший мажор на крутой тачке, или блондинистая фифа с накачанными губами могли безнаказанно послать матом сотрудника полиции, зная, что деньги и связи решают любые проблемы. Здесь всё было не так. Его сиятельство сразу же по прилёту выдал мне запечатанный конверт с написанным на нём от руки адресом, и некоторую сумму денег, как он сказал, на первое время. Я впервые увидел здешние деньги. От щедрот графа мне досталось аж пятьдесят рублей купюрами по десять рублей, плюс жменька серебра для «мелочёвки». И чёрт меня подери, если я понимаю, много это, или мало, в местных ценах я не ориентировался совершенно.
Купюры были новые, хрустящие, и выглядели они… внушительно. Они были в два раза больше по размеру, чем привычные мне деньги. И смотрелись солиднее, что ли. На десятирублёвках с одной стороны, в центре, был изображён портрет какого-то бородатого мужика в царской мантии, слева и справа цифры «10», заключённые в овал, а снизу ещё одна надпись – 7398г. А на другой «Государственный кредитный билетъ», большая цифра «10» в правом углу, а в левом – герб в виде двуглавого коронованного орла, державшего в лапах державу и скипетр.
Пока ехал в пролётке, во все глаза смотрел по сторонам. Симбирск. Если я всё правильно помню, то в моём мире этот город так назывался в конце девятнадцатого века, а после его переименовали в Ульяновск. От Новосибирска он находился более чем в двух тысячах километрах, если по прямой, и полёт на дирижабле занял навскидку около пятнадцати часов. Я успел выспаться, благо, что в этом мире додумались сделать кресла с откидывающимися спинками, и позавтракать. Удивительно, но еду пассажирам подавали, прямо как в крупных авиакомпаниях, причём еда была очень вкусной, никакой тебе «курица или рыба», как раньше было на аэрофлотовских рейсах. Здесь даже икру подавали. Чёрную, чтоб я так жил! Или это просто привилегии пассажиров первого класса? Впрочем, понять, что к чему, было непросто, пассажиров, кроме меня с его сиятельством, на борту было всего четверо – двое, судя по виду, купцов в богатых шубах, женщина болезненного вида, постоянно жалующаяся стюардессе, что её укачивает, и какой-то невзрачный тип с абсолютно незапоминающейся внешностью. Алкоголь здесь тоже подавали. Коньяк, судя по бутылке, которую продемонстрировал принесший её стюард. Я от коньяка отказался, а вот его сиятельство не преминул махнуть рюмашку, как он сказал, для улучшения кровоснабжения.
Я подсознательно ожидал увидеть небольшой, почти средневековый городок, но ошибся. Симбирск оказался достаточно большим городом, в основном застроенный каменными домами. Никакой высотной застройки здесь, разумеется, на было, но и слава богу на самом деле, никогда не любил эту урбанизацию с небоскрёбами. Город был достаточно чистым, уютным и вполне оживлённым. По пешеходным дорожкам прогуливались солидные мужчины и женщины, раскланивались друг с другом. Никто никуда не спешил и не расталкивал локтями, как это было в моём мире. А вот движение было вполне оживлённым, различных карет, пролёток и прочих экипажей по дороге туда-сюда сновало достаточно много, один раз мы попали даже в небольшой затор.
Я стоял перед монументальным каменным зданием, к которому меня подвёз извозчик, внутренне настраиваясь. Честно говоря, немного боязно, с этими ребятами мне ещё служить, а первое впечатление зачастую влияет на дальнейшее отношение к человеку. Ну и придётся сдавать ещё какие-то нормативы. Правда, какие именно, граф говорить не стал, сказав только, что для человека с моим опытом и подготовкой они не станут проблемой. Хорошо бы, если бы так оно и было, нормативы – они разные бывают. Если здесь придётся сдавать нормативы, по которым принимают в краповые береты, то боюсь, что у меня могут возникнуть проблемы. Я хоть и в неплохой форме, но сходу пробежать 12 километров в полной выкладке, пройти полосу препятствий, плюс выстоять три раунда по четыре минуты в рукопашной схватке… Даже специально подготовленные бойцы спецподразделений сдают такой экзамен зачастую не с первого раза, а я всё же не спецназовец, а простой старлей ППС.
Ладно, вперёд, где наша не пропадала. Я поправил перетягивающий шинель широкий ремень, оглядел сапоги на предмет грязи, пару раз глубоко вдохнул холодный ноябрьский воздух и потянул на себя тяжёлую деревянную дверь.
– По какому вопросу, господин фельдфебель? – шагнул из-за небольшой стойки рослый мужчина в тёмно-сером кителе. На голове фуражка с пригнутыми вниз полями, с чёрным околышем, над небольшим козырьком металлическая кокарда в виде бело-чёрно-оранжевого овала. На плечах погоны – красного цвета, без просветов, с одной узкой поперечной золотой лычкой и жёлтым наплечным витым шнуром с одним металлическим кольцом-гомбочкой. И чёрт меня побери, если я знал, в каком звании находится этот широкоплечий мужик с густыми усами с проседью. Вряд ли в высоком, на проходную полковников обычно не сажают. Дневальный был вооружён – на поясе висела глухая кожаная кобура, застёгнутая на кнопку.
– Прибыл в расположение согласно приказу его сиятельства графа Игнациуса Лайолы, – оттарабанил я, вынув из внутреннего кармана кителя знак Тайной канцелярии. – Должен доложиться о прибытии.
– Здравия желаю, вашбродь! – дневальный приложил два пальца – указательный и средний, к козырьку фуражки, и я автоматически ответил тем же. Всё-таки воинское приветствие в этом мире было таким же, как и в моём, только сто с лишним лет назад, в царской России. – Так вы магик? Все ваши подопечные как раз в тренировочной зале, на занятиях. Прямо по колидору, третья адитория справа, они там обыкновенно собираются. Ваше благородие, соблаговолите назвать своё имя, я должен внести его в журнал. И вам нужно будет расписаться.