ТКС-2
Шрифт:
Как ни странно, обращение возымело действие. Руки постепенно разжались, рога, копыта и прочая красота постепенно исчезли.
— Ладно, — признал матрос, обретя человеческий облик. — Годится. Силён, демоняка! Супротив меня ещё ни один столько не продержался. Тем более, какой-то буржуин.
Поправляя лацканы, буржуин небрежно сказал:
— В сущности, я не устал. Можем продолжить.
— Кайлеан Георгиевич! — вскипела я. — И вы, товарищ Революционный Матрос, уж простите, не знаю как вас звать-величать!..
— Величать нас не надо, мы скромные, —
Я фыркнула.
— «Допустим Сильвером»!.. «Посторонним Вэ»!
— Не скажет настоящего имени, — заметил Кайлеан. — Он из неймозависимых. И вероятно потому сейчас на посылках.
— Ваша правда, — осклабился матрос, показав острые клычки. — Не стоит умножать хозяев. Назовите это «бритвой Сильвера».
— Ах, каким вещам учат на флоте… — с иронией сказала я.
— Дык! У профессора жил… в гостиной евоной… уплотнили его… вместе с ассистентом и собакой. Уж очень этот профессор обожал рассказывать про всякие мудрёные штуки.
— Собачка не мешала?
— Я ей сразу, как вселился, маузер дал понюхать. С понятием оказалась собачка, умная, как человек. Так что, продолжим? — Сильвер криво ухмыльнулся и снова сунул Кайлеану пятерню.
Не смотря на сбивающий с толку камуфляж, я уяснила, что матрос вряд ли является таинственным благодетелем, и с облегчением выдохнула. Мне бы не хотелось вести серьёзные переговоры с этой зыбкой личностью.
Я резко произнесла:
— Никаких продолжений, товарищ Допустим Сильвер. Хватит, налюбовалась. Может, уже перейдём к делу?
— Строгая она у тебя… — Матрос взглянул на Кайлеана с неожиданным сочувствием. — Ишь, королевишна… Небось, в ежовых рукавицах держит?
К моему возмущению Кайлеан Георгиевич трагически потупил взор.
— Ох, держит… — И добавил с глубоким вздохом: — Пикнуть не смею.
Я засопела, попугай заскрипел «Зла-ая, зла-ая кор-р-роле-е-ева», а Сильвер — очевидно в припадке мужской солидарности — похлопал Кайлеана по плечу.
— Да-а, держись, браток… Любовь такая штука… как пуля лютая, и никто не даст нам избавленья. Что ж… к делу, так к делу… Ваше Величество, — он сделался серьёзен, ёрническая ухмылка пропала с лица. Сняв бескозырку, он поклонился мне. — И Ваше Величество, — Сильвер поклонился Кайлеану. — Хозяин приглашает вас к себе на чашечку грога.
— Гро-ога! Гро-ога! — истово закивал попугай.
— Вы приглашаете нас на «Инфернальный»? — спросила я (подразумевая надпись на бескозырке).
Сильвер оживился и потыкал пальцем за перилами.
— Дык вот же наш красавец, стоит под всеми парами, тока вас дожидается!
Мы с Кайлеаном посмотрели туда.
Внизу стояла та же землечерпалка. Может быть, и под всеми парами, я в землечерпалках не разбиралась. Рабочие побросали своё занятие и, сверкая белозубыми улыбками на смуглых лицах, радостно замахали нам, вроде как приглашая на свою посудину. Я осведомилась, глядя вниз:
— С парашютом будем прыгать?
— Зачем «с парашютом»? Шлюпка у берега стоит,
— Приглашение принято, — спокойно сказал Кайлеан. — Веди нас, слуга.
Матрос вновь поклонился и двинулся обратно, на Петроградскую сторону. Не успела наша маленькая процессия достичь берега, как впереди возник — хрестоматийно соткался из воздуха — невысокий лысоватый субъект в старомодной пиджачной паре.
— Верной дорогой идёте, товарищи! — возвестил он, задорно картавя, в полуобороте явил весьма узнаваемый профиль с короткой остроконечной бородкой и засеменил впереди.
Если бы не странное появление, я бы точно решила, что уж этот-то ряженый, видала таких у «Авроры». Кайлеан поднял руку и повелительно произнёс:
— Я не вызывал тебя, ищущий покоя. Уйди с моего пути, возвращайся в землю.
Идущий впереди вдруг споткнулся… просеменил ещё несколько шагов, потом снова запнулся, ещё пробежал и наконец с неожиданной мукой провыл:
— Не могу-у… — Он остановился и обернулся. — Не могу уйти… не могу-у-у… У тебя есть власть… помоги… не могу уйти…
Глаза щурились, рот шевелился. Но стеариновое лицо было неживое, оплавившееся…
— Он и правда не может, — сказала я, сглотнув слюну. — После смерти с ним поступили по-варварски.
— Под землёй, но не упокоен? — Кайлеан обратился к страдальцу голосом грозного судии, и я покосилась на него с уважением. — Вера в тебя была велика и вина твоя была велика, велики и посмертные муки. Возвращайся в пристанище, жди милосердия.
— Оно придёт? — спросил тот дрожащим голосом, вытащил из кармана белый платок и промокнул лысину.
— От королевы уже пришло. Рано или поздно придёт и от других.
— А ты не мог бы?.. — шепнула я Кайлеану нерешительно.
— Такие случаи вне моей компетенции, — покачал головой он. — Здесь твоя вотчина, твоя и таких как ты. Милосердие сможет проникнуть в любую щель. Пусть ждёт… но не на моём пути.
Кайлеан свершил повелительный пасс и фигура истаяла, на прощание выкрикнув что-то про Фридриха, которому нужно прекратить подавать на ночь… что именно я уже не расслышала.
— Эх!.. — сказал матрос. — Не случилось мирового пожара.
— Пло-о-охо р-р-раздува-али, пло-о-охо… — закивал попугай.
Что я, что Кайлеан, — мы оба оставили мысли на этот счёт при себе и без лишних дискуссий достигли того места, где у берега покачивалась на волнах обычная деревянная лодка. Наш сопровождающий сел на вёсла, деловито поплевал на ладони… потом недоумённо посмотрел на них, вытер ладони о брюки и произнёс:
— Чего это я?.. По щучьему веленью, по моему хотенью, вези-ка ты, лодка, сама! — И лодка действительно тронулась с места. Вёсла сами по себе поднимались и опускались, с каждой секундой приближая нас к цели… которая, кстати, преображалась на глазах. Очертания невзрачной землечерпалки расплывались, колебались, вытягивались вверх… и вскоре перед нами предстал тёмный борт могучего фрегата под чёрными парусами.