Тлеющий уголек
Шрифт:
Ашер: О чем? Что-то случилось? Это насчет прошлой ночи...с тобой все хорошо?
Я: Я в порядке. Просто у меня есть несколько вопросов.
Ашер: Немного замотался. Могу я завтра поговорить с тобой на танцах?
Я: Танцы??? КАКОГО ЧЕРТА?
Ашер: Да. Танцы в честь Хэллоуина... Я видел листовку на двери продуктового
Я совсем забыла, что завтра Хэллоуин.
Я: Пожалуй. Но можно я встречусь с тобой там?
На всякий случай, если все будет плохо, я смогу сама добраться до дома. Мне нужно узнать, кто такие Анамотти, знает ли он что-то о детективе Краммере и что он знает об Ангелах и Мрачных Жнецах.
Ашер: Конечно... С тобой точно все нормально?
Я: Да. Мне просто нужно поговорить с тобой кое о чем... О чем мы говорили прошлой ночью. Думаю, я готова к ответам. У меня есть несколько вопросов к тебе.
Ему требуется секунда, чтобы ответить.
Ашер: Я знаю, что есть. Я буду ждать тебя на танцах в 7. И я буду одет как художник ;)
Я кладу свой телефон, когда он снова пишет мне.
Ашер: И Эмбер...Прошлая ночь была удивительной. Я не хочу потерять тебя...Я хочу, чтобы каждая ночь была как прошлая.
Я не уверена, что думать об этом сообщении, но вот мое тело чертовски уверено. Оно уже завелось, стоило только подумать о нем. Пожалуйста, пожалуйста, ну пусть он не будет серийным убийцей. Он слишком сильно мне нравится. Я швыряю телефон на кровать. Сейчас день, но я устала и начинаю забираться в кровать, чтобы немного отдохнуть.
– Йен!
– крик моей мамы разносится по дому.
Вздохнув, я выбираюсь и спешу по коридору в её комнату. Её кровать разобрана, а униформа разбросана по полу. Дверь в ванную закрыта, а ручка покрыта кровью.
Я бесшумно подхожу к двери:
– Мам? Ты там?
Она плачет с той стороны:
– Уходи... Мне нужен Йен.
Я дергаю дверную ручку и толкаю дверь:
– Мама, открой дверь. Йена сейчас нет, зато есть я.
– Нет!
– кричит она.
– Я не хочу, чтобы ты была здесь. Ты убийца! Ты убийца! Ты убила свою бабушку!
Я тарабаню кулаком дверь:
– Мам, пожалуйста, просто открой дверь. Ты на хрен пугаешь меня.
Что-то ударяется с той стороны двери, и я слышу звуки разбивающегося стекла. Я бегу в комнату, хватаю с комода телефон и на обратном пути к её спальне набираю Йена.
Он поднимает трубку через три гудка:
– Йоу, йоу, йоу. Как дела?
–
– Тебе нужно приехать домой, - требую я.- Сейчас. У мамы один из её кризисов, а разговаривать она хочет только с тобой.
– Что? - он вдруг звучит трезво.
– Она заперлась в...
– я затихаю, входя в ее комнату. Дверь в ванную открыта.
– Йен, просто приезжай сейчас. И заставь кого-то трезвого отвезти тебя.
– Хорошо, - говорит он, измотано.
– Я скоро буду.
Я вешаю трубку, кидаю телефон на кровать и захожу в ванную. Белая плитка покрыта осколками стекла, а раковина и зеркало в пятнах крови. Душевая занавеска сорвана с рейки и таблетки разбросаны внутри ванны.
– Мам.
– я иду обратно в спальню и заглядываю под кровать.
– Йен в пути, и он просил сказать тебе, что все хорошо, и чтобы ты поговорила со мной. – я подхожу к двери шкафа и открываю его.
– Мам?
– Я не там, - её леденящий душу голос раздается над моим плечом.
Я оборачиваюсь и прижимаю руку к сердцу, семеня назад:
– Ты напугала меня.
Она стоит в дверном проеме с ножницами в руке. Знак Х на ее лбу заливает кровью глаза, и передняя часть ее рубашки забрызгана кровью.
– Для всех плохо находиться рядом с тобой.
– её глаза бесчувственны, будто она оторвана от реальности. Кровь сочится из ее запястий, когда она поднимает ножницы над головой.
– Ты убийца! Копы так считают! И бабушка так считала, хотя она не могла мыслить разумно. Но ты все равно сделала это.
Я держу руки перед собой и медленно пячусь назад, подбираясь к телефону:
– Мама, сколько таблеток ты приняла?
– Достаточно, чтобы ушла боль - он сказал, что я должна была, - она входит в комнату, затем останавливается, наклоняясь назад, будто кто-то шепчет ей на ухо.
– Да, знаю, но она не...Хорошо, я постараюсь.
– она переводит на меня свой бездушный взгляд.
– Эмбер, моё милое дитя, почему ты вообще должна была родиться? Йен был нормальным, и твой отец и я были счастливы, что его расстройство не передалось ему. Но потом появилась ты, и мы увидели это в твоих глазах. Как ты разговаривала с пустотой и нашептывала секреты растениям, забирая их жизненные силы.
– Я...
– она знает обо мне?
– Мам, о чем ты говоришь?
– я продолжаю нащупывать вокруг себя телефон.
– И у отца не было шизофрении, просто все так думали.
– Я говорю не о шизофрении!
– кричит она, у нее покраснело лицо и вздулись вены.
– Я говорю о проклятии, лежащем на тебе.
Мои пальцы коснулись края телефона.
– Мама, просто успокойся...
Она бросается на меня с ножницами. Я прыгаю на кровать и несусь в ванную, но она обегает вокруг кровати и хватает меня за ноги, опрокидывая меня. Я падаю на спину, она поднимает руки и погружает ножницы в мою грудь.