Тьма миров
Шрифт:
— Наверное, — Лекс легкомысленно пожала плечами, любуясь статуей красавца-оленя, мимо которой они сейчас проходили. Выполненный в натуральную величину, вблизи он поражал воображение изящной грациозностью. Неизвестный гениальный скульптор ухитрился изваять из мертвого мрамора почти живого оленя. В крайнем случае, Янке почудилось, что он в любой момент может сорваться с пьедестала и ускакать в лес, вот только дождется, когда кто-нибудь створки парадной двери замка распахнет настежь, чтобы ему не пришлось таранным ударом каменной груди их в щепки разносить. — Прическа у привидения выглядела кошмарно, если ты об этом спрашивала. Хотя я не уверена, что Лохматая Дама вообще знает, что такое расческа и как ею пользоваться. Но с другой стороны, зачем призракам красоту наводить? Тем более, если их никто не видит. Пустая трата времени.
— Не к добру Ваше Высочество именно сегодня с ней столкнулись. Говорят, что те, кто увидел Лохматую Даму, обручились со скорой смертью. И тому уже есть несколько примеров, — фрейлина, шедшая чуть впереди, сбавила шаг и, подождав, когда принцесса с ней поравняется, искоса оглянулась на сопровождавшего их стража, понизив
Под тихий, но наполненный внутренним жаром монолог фрейлины, они миновали один небольшой коридорчик, свернули в другой еще более короткий и застучали каблучками по каменному полу совсем уж крохотного зала в форме октагона. Изредка попадавшиеся на пути обитатели замка поспешно уступали дорогу своей принцессе. Женщины и девушки приседали в реверансе вне зависимости от сословной принадлежности. Мужчины и юноши с достоинством кланялись, не сказать, что сгибаясь в три погибели, но зато с откровенным почтением. По всей видимости, подданные любили и уважали принцессу Яну. В крайнем случае, в этой конкретной крепости. И лишь лютоокие гвардейцы, дежурившие на своих постах, казалось, не обращали на маленькую процессию внимания, стоя на посту возле некоторых дверей или неспешно курсируя по вверенным им под охрану участкам замка. Но коротким внимательным взглядом монаршую особу и они одаривали сполна.
«Да что вы все заладили в один голос: беги, беги!» — с некоторым ожесточением подумалось колдунье. Но жесткость мыслей вскоре сменилась на мягкую признательность за заботу и самопожертвование. Кто знает, чем может в будущем грозить им такая трогательная участливость к судьбе принцессы? Яна уже поняла, что её двойник в этом мире не самый резвый скакун в забеге, где главный приз — королевская корона и жизнь. — «Спасибушки, конечно, но бежать мне некуда. Да и незачем. В крайней случае об этом не может быть и речи, пока я Гошу не найду, а там будет видно, как дальше поступить. И еще кое-что ты умного сказала, Катя, хотя говорила со мной, а не со своей принцессой. Но и для меня, так же как для неё, перечисленные тобой принципы не пустые высокопарные слова, хотя кому-то это может показаться странным. Да, почти всё в Хилкровсе считали меня легкомысленной, озорной и безбашенной девчонкой. И они правы, я люблю повеселиться. Но когда потребуется сделать в жизни нечто большее, чем просто развлекаться в свое удовольствие, то не переживайте, за мной не заржавеет. И я прекрасно понимаю, что значит быть лидером. И не важно, где ты на первых ролях: в маленькой компании друзей или во главе государства. Хочешь быть нормальным человеком? Тогда думай не только о себе любимом, хотя и о собственной участи конечно не забывай… Кстати, о ней самой, горемычной: ведь не просто так Судьба закинула меня именно в это измерение? Вот ни за что не поверю, что произошла случайность. Пусть засохнут всё варенья в мире, а сгущенка станет жидкой и соленой, если я не права!»
Но вслух колдунья сказала совершенно другое, мягко улыбнувшись:
— Благодарю, Катя, за поддержку и самопожертвование. Я нисколько не сомневалась в твоей преданности, за что и ценю твоё общество… Но подслушивать чужие разговоры, особенно секретные, всё же не очень красиво.
— Простите, Ваше Высочество, грешна, слаба, не устояла перед искушением, — быстро отчеканила фрейлина и потупилась, пряча лукаво-озорные искорки в глазах. Остановившись, она взялась за бронзовую ручку двери. — Вот и пришли. Надеюсь, наставник еще не успел сойти с ума от горя, решив, что вы больше никогда не посетите его уроки, показавшиеся неимоверно скучными и занудными.
— Да, не хотелось бы стать причиной чьего-то помешательства, — медленно произнесла Лекс, с любопытством разглядывая попавшийся на глаза портрет, висевший сбоку от двери.
Картина несколько потемнела от времени и утратила яркость красок. Да и скудость освещения внутреннего коридора, где факелы на стенах безуспешно пытались компенсировать отсутствие солнечного света из не имевшихся здесь окон, накладывала свой мрачный отпечаток на полотно. Но всё равно Янка почти сразу догадалась, что Лохматая Дама и статная симпатичная женщина на портрете — один и тот же человек. Различия, конечно, имелись, но не такие уж кардинальные, чтобы не заметить поразительное сходство. На портрете женщина выглядела более молодой, чем когда появилась в облике призрака. А еще нашлись различия в одежде и прическе. Но вот само лицо, особенно его спокойно-серьезное выражение, умный и внимательный взгляд, чуть печально опущенные уголки губ в сочетании с упрямо вздернутым подбородком мало изменились.
Девушка приблизилась к картине, которая в этом измерении к её сожалению не была подвижной и почти живой, как в Хилкровсе, и осторожно смахнула тонкий слой пыли с медной пластинки на раме с поблекшей позолотой. На изрядно позеленевшем от старости металле с трудом удалось разобрать выгравированные витиеватые буквы: «Королева Маграда Ксения».
Фрейлина, на время оставив дверную ручку в покое, подошла к принцессе и, встав позади нее, тоже бегло окинула взглядом портрет. А потом негромко произнесла:
— Ваша прабабушка была умной женщиной. И, насколько я понимаю, весьма решительной. Не каждый сможет в одночасье бросить — простите Ваше Высочество, но это правда, — опостылевшего мужа-тирана, вашего прадеда, не с утра он будь помянут. А вот королева Ксения, как поговаривали в те времена при дворе, не побоялась перечеркнуть всю предыдущую жизнь, чтобы тайно сбежать со своим возлюбленным. Ирония судьбы, им оказался придворный чародей вашего венценосного прадеда, его любимчик и фаворит. Вот так король, не отличавшийся добросердечным нравом, зато чрезвычайно любвеобильный на стороне, особенно в столичных борделях, лишился сразу двух самых, казалось бы, близких ему людей. А они, надо думать, заранее всё спланировали и хорошо подготовились к побегу, — с очевидным намеком напевно-мечтательно выдохнула Катя Дождик, — раз их так и не смогли найти, хотя многие очень старались, помня о щедром вознаграждении за поимку беглецов, обещанном разъяренным королем. Или надеялись получить немножко меньше за их головы в мешке. Но тщетно, парочка как сквозь землю провалилась. Хотя абсолютно все королевские кантили, персонально озадаченные монархом, не искали разве что по ту сторону Дымчатых гор.
— А я вот совсем не уверена, что побег прошел так уж безупречно, как ты мне тут расписываешь, Катя, — грустно вздохнула колдунья, отворачиваясь от картины и направляясь к двери, решив не рассказывать фрейлине о том, чей призрак бродит по замку. — И сомневаюсь, что беглецы жили потом долго и счастливо. Откуда ты, кстати, знаешь об этой истории, скорее печальной, чем внушающей надежду на лучшее будущее?
— Так нам же о жизни королевы Ксении наряду со многими другими тоже рассказывали, когда мы с вами изучали историю вашего рода. Правда, упомянули о ней не в том контексте, как я сейчас, да и затронув мельком и вскользь. Больше упирали на предательство королевой государственных интересов, помимо, естественно, осуждения супружеской неверности. А что ей еще оставалось делать? Я, наоборот, думаю, что она поступила правильно: король получил именно то, на что сам и напрашивался. Награда по заслугам. Но в королевском дворце в столице до сих пор считается дурным тоном вспоминать о королеве Ксении. Наверное, Ваше Высочество, просто забыли о том уроке, посчитав его не существенным.
— Да, я тогда невнимательно слушала, — машинально согласилась Яна, открывая дверь и мысленно ставя галочку с восклицательным знаком и двумя вопросительными напротив прибавившегося пункта в плане дел на ближайшие сто лет: «Прабабушка Ксю. Попробовать разобраться в её жизни до и после исчезновения. Жутко интересно!».
В небольшой тесноватой комнате, стены которой к тому же плотно облепили стеллажи, заполненные разнообразными книгами, фолиантами, свитками, банками, склянками, колбами, коробками, шкатулками, свертками и неизвестного назначения предметами, принцессу поджидал сюрприз, стоявший возле раскрытого окна и любовавшийся красивым видом на маленькое озерцо, продолговато вытянувшееся в ложбинке между замком и подковообразным предгорьем. Колдунья узнала мужчину сразу даже со спины. Высокий, худой, нескладный, с абсолютно лысой головой и забавно торчащими ушами, — разве тут можно ошибиться? Янка, конечно, не знает, насколько Монотонус Хлип этого измерения хороший учитель, но в Хилкровсе его двойник замечательно преподавал ребятам теорию и практику магии. А из-за своего добродушно-стеснительного характера в сочетании со справедливостью и честностью он был заслуженно любим и уважаем почти всеми учениками колдовской школы, начиная с неопытных первоклашек и заканчивая повидавшими виды выпускниками. Исключение составляли разве что некоторые особо больные на голову фалстримцы, но тут уж ничего не поделаешь. На этот факультет, по мнению Янки, стихия воды при распределении новичков почему-то отбирает одни сплошные человеческие отбросы с крайне редким исключением из правил. Она даже как-то попыталась подвести под столь очевидный факт теоретическую основу, прилюдно заявив на уроке заклинаний в ответ на очередную туповато-пошлую шуточку ненавистного Гордия Чпока, что, дескать, на факультете Фалстрим, тесно связанном с водной стихией, способны обучаться колдовству только те, кто никогда не утонет ни при каких обстоятельствах. Одноклассники-фалстримцы, немало удивленные неожиданной похвалой от скрыто презираемой ими полукровки, тем не менее, не замедлили тут же оскалиться самодовольными улыбками, по-петушиному гордо выпячивая грудь. Особенно Гордий как раз старался, выпендриваясь напропалую, счастливый от того, что даже до этой тупоголовой девчонки дошло наконец-то, кто в Хилкровсе настоящие волшебники и почему именно они, а не ученики с других факультетов. Вражина наслаждался счастьем долго, целых десять секунд, пока Янка не добавила после театрально выдержанной паузы окончание фразы: «…но все мы прекрасно знаем, что обычно не тонет». Класс от души повеселился в конце трудного урока, насмеявшись до слёз, а вот Гордий со своими настоящими волшебниками почему-то изволил вдруг ни с того, ни с сего оскорбиться. Хотя вроде бы принято считать, что на правду не обижаются?..