Тьма наступает, или Академия для властелина тьмы - 2
Шрифт:
— Ничего, скоро все пройдет, — обещала бабуля. — И куда только смотрел Элион?
Я попытался спросить, причем тут эльф, но только засипел.
— Т-ш-ш, — бабушка прижала палец к губам. — Отдыхай, мой мальчик. Поспи.
И она запела. Ласковый голос словно обнимал за плечи, окутывал измученное тело. И я засыпал, понимая, что сон — это смерть…
— Эрин! — истошно кричала Лайла. — Ничего, миленький. Сейчас все пройдет. Пей.
Губы прижались к губам, и в рот полилась горькая жидкость. Я закашлялся. На мгновение показалось, что выкашляю все, что внутри, но действительно — прошло. Открыл глаза и уставился
— Эрин, хороший мой, — Лайла чуть не плакала. — Как ты?
Говорить я пока не мог. Поэтому просто пару раз моргнул. Послышался шум, и мне на грудь взгромоздилось что-то тяжелое. Шун! И как только пробрался? Шишига прыгал на мне, как на мешке, набитом сеном, и жалобно причитал. От него исходила волна отчаяния и уверений, что больше он не оставит меня и на минуту.
— Вестер, что опять? — это уже откуда-то примчался Кай.
— Это яд, — почему-то шепотом отвечала Лайла. — Эльфийский. Называется риутан. От него есть противоядие, но чаще всего его даже не успевают выпить. Смерть наступает мгновенно. Я не знаю, откуда у Эрина иммунитет. Нам повезло, что у Элиона нашлось противоядие.
А, эльф тоже здесь! Хотя, странно. Про бабулю говорить не хотел, яд эльфийский, противоядие — тоже. Если бы еще так не болела голова… Я бы мог думать. А пока что лежал кулем и слушал.
— Расступитесь, — это уже профессор Альтис. — Перенесите студента Вестера в лечебное крыло и давайте настойку желтяка обыкновенного каждые полчаса. Проследите, студентка Аэльвин.
— Хорошо, — пообещала Лайла, а Шун успел сделаться невидимым, но я ощущал, что он по-прежнему рядом.
Меня подняли и понесли. Представил, как жалко выгляжу, и чуть не умер со стыда. Ничего, я выкарабкаюсь! Обязательно выкарабкаюсь и найду того, кто так желает моей смерти. Он пожалеет, что родился на свет!
Глава 12
Властелина лучше не злить
Время в лекарском крыле тянулось мучительно медленно. Со мной оставался только Шун — остальных прогнали, убедив, что мне нужен покой. Больше всего на свете хотелось вскочить с койки и помчаться на поиски отравителя, чтобы заставить его самого выпить яд. Но не всегда наши желания совпадают с возможностями, и я лежал, смотрел в потолок и едва мог оторвать голову от подушки. Это была пытка. Самая изощренная из всех, которые я знал. Пытка тишиной.
— Ра? — Шун высунул нос из-под одеяла и уставился на меня глазами-бусинками. Переживал. И, кажется, делился со мной энергией, потому что я восстанавливался достаточно быстро. Дома три недели провалялся. Здесь надеялся справиться за день.
— Ра, ра, — погладил малыша по голове. — Знаешь, Шун, я вот тут думаю: а что было бы, если бы это был не риутан? А какой-то другой яд, к которому я не привык? Меня бы уже не стало.
— Не-ра-ни, — возмущенно залопотал Шун.
— Вот тебе и не-ра-ни, — перекривил его. — Пришлось бы тебе искать нового хозяина.
Шун подобрался ближе — и со всей силы укусил меня за палец. Я даже подпрыгнул и возмущенно уставился на шишигу.
— Если умирает хозяин, умирает и шишига, — послышался голос возле двери, и в палату вошел Энтареаль. Явился! — Поэтому не злись на Шуна. Он всего лишь хочет, чтобы ты был осторожнее и не подвергал риску свою жизнь.
— Вы-то что здесь делаете? — и так отвратительное настроение стало еще гаже.
— Пришел поговорить, — Элион подвинул стул и сел рядом с койкой. — Я обещал тебе ответы. Что ж, спрашивай.
Главное, вовремя! Именно в ту минуту, когда я все еще не понял, на том свете нахожусь или на этом. И не могу прижать эльфа к стене, чтобы он сказал правду.
— Медальон, — напомнил я.
— Хорошо, — вздохнул Энтареаль, сжимая кулаки — и, кажется, совсем этого не замечая. — Твоя бабушка однажды спасла мне жизнь. Тогда она еще жила в лесу и скрывалась от людей, а меня гнали, как зверя, чтобы убить. От количества ран мое тело напоминало решето, но я держался. Эльфы живучие. Мне хотелось, чтобы враги не увидели моей смерти, ходили и озирались, ожидая удара в спину. Я упал на какой-то поляне, а когда очнулся, у моей постели сидела обычная девушка, даже не красавица, как мне показалась. Ты похож на нее, особенно когда улыбаешься. Она тоже так улыбалась — словно задумала какую-то шалость.
Элион замолчал, глядя в стену. А я представил себе бабулю с портрета. Да, если подумать, я и правда на нее похож. Странно, обычно темная сила всегда берет верх. Повезло мне или нет?
— Что дальше? — нарушил молчание.
— Я влюбился, — слова эльфа пригвоздили к месту. — И долгое время делал вид, что нездоров, чтобы как можно больше оставаться с ней. Но она все поняла, а я должен был найти моих несостоявшихся убийц. Она приказала уходить. Видимо, знала, что я — не ее судьба. Когда спустя год я вернулся, домика больше не было. Только выжженная земля. Долгое время считал, что Катарина умерла. А потом отправился с посольством к темному властелину и увидел его супругу. Это была Кати.
— Она была счастлива? — почему-то этот вопрос не давал мне покоя.
— Да, очень. Она любила и была любима. Твой дед был хорошим мужем. Но однажды вечером Кати пришла в наш лагерь и попросила кое о чем. После свадьбы с твоим дедом ее дар вырос, и она достаточно четко могла видеть будущее. Не всегда, но временами. Знала, что не доживет до твоего рождения, но уже любила тебя и говорила, что всегда будет гордиться тобой. Она говорила, что тебя ждет самая тяжелая судьба из всех ее внуков. Хотела уберечь. И попросила ради моей любви защитить тебя первый год после твоего совершеннолетия. Тогда и подарила медальон. Теперь она часто мне снится и просит об одном — не выпускать из академии. В столице тебя ждет неминуемая смерть.
Я молчал. Мне нужно было это осмыслить. Значит, бабуля заранее знала обо всех моих неприятностях? Знала — и попыталась уберечь? Но почему именно с помощью эльфа?
— Интересно, как она реагировала на ваш странный наряд, — пробормотал я.
Щеки Энтареаля вспыхнули.
— Ты сумасшедший, — процедил он. — Хочешь, чтобы я сам тебя убил?
— Не сможете, вы бабушке обещали, — усмехнулся я.
— Можно на «ты», — поморщился Элион. — Знаешь, Эринальд, я бы с удовольствием дал тебе умереть. Глядишь, весь ваш гнилой род вымер бы в борьбе за трон. Но Кати мечтала, чтобы ты жил, чтобы на свет появились твои дети, ее правнуки. Она называла каждого по имени. Всех пятерых.