Тьма перед рассветом
Шрифт:
Стекло засветилось, странный тусклый красный свет полился из него, но несмотря на то, что Джедра изо всех сил старался заставить частички двигаться как можно быстрее, горячее оно не становилось. Вот он, да, ему стало очень жарко. Пот закапал на пол с его лба и кончика носа.
— Достаточно, — сказал Китарак. — Не истощай себя полностью.
Джедра глубоко вздохнул и расслабился. — Почему я не могу расплавить его? — спросил он.
— Потому что этот способ не эффективен, — сказал Китарак. Он поставил свечу поближе к подносу. Стекло расширяется под воздействием тепла, — он махнул обоими правыми руками, чтобы подчеркнуть свою мысль, — а мы только помогаем ему в этом. Это намного более эффективно. А теперь сконцентрируйся на свече и представь себе, что тепло течет в стекло. Как только это произойдет, пойди дальше и вообрази, что поток тепла все увеличивается и увеличивается, до тех пор, пока стекло не расплавится.
Джедра кивнул и они оба сосредоточились на свече. Пламя мигнуло, потом стало ярче, а потом более тусклым. Оно не стало меньше, но блестящий голубой и желтый его центра сменились на тускло-красный, а еще через несколько минут осколки стекла на подносе засветились желтым. Джедра машинально заметил, что даже с красным пламенем свеча уменьшается с потрясающей скоростью.
Еще несколько минут, осколки стекла расплавились и на дне подноса образовалась лужа. — Хорошо, — сказал Китарак. — Теперь придадим ему нужную форму и охладим. — Жидкое стекло выгнулось наружу, превратилось в сферу, потом покрылось трещинами и выемками, и стало напоминать обыкновенный камень.
Джедра услышал звуки из центральной комнаты. Это, наверное, Кайана закрывала дверь в дом; затем он услышал, как она пошла в мастерскую, поглядеть на него и Китарака. — Я вижу, вы изучаете какие-то новые трюки, — сказала она.
— Да, — ответил Китарак. — Давай, присоединяйся. Ты тоже можешь попробовать.
— Нет уж, спасибо, — сказала она. — Хватит с меня и одного разочарования в день.
Она повернулась, чтобы уйти, но Китарак сказал необычайно жестко, — Нет. Ты пришла сюда учиться, и ты будешь учиться. Иди и попробуй. — Стеклянный камень поднялся над подносом, потом подлетел к Джедре. — Возьми его — только не руками! — и положи на место, — сказал Китарак.
Джедра осторожно подхватил хрупкое стекло, ощущая бешенную злость Кайаны за то, что он умеет делать это, а она нет, но не осмелился не подчиниться Китараку. Он вышел наружу, неся за собой стеклянный камень, забрался на крышу дома и чистил дыру до тех пор, пока она не стала идеально подходить для него. Затем он поставил камень на место. И все время, пока он чинил крышу, он чувствовал под собой присутствие Кайаны, она кипела от негодования.
Если бы злость могла расплавить стекло, подумал он, у нее не было бы никаких проблем с этим уроком.
До обеда Кайана так и не заговорила с ним. Джедра навел порядок в оставшейся части кладовки, перенеся вещи на склад, пока Китарак показывал Кайане как плавить стекло, потом перенес подушку из главной комнаты и устроил кровать. Так как пока ему было нечего делать, он решил попробовать, как на ней спать, именно так он обычно проводил жаркое время дня в Урике, но как только он улегся, в комнату вошла Кайана.
Он немедленно сел. — Ну как? — спросил он.
Она покачала головой. — Похоже, что у меня совсем нет способности к телекинезу.
— О.
Она не стала подходить и садиться, она совсем не реагировала ни на что, так что он встал и взял ее руки в свои. — Извини меня.
Она положила голову ему на плечо. — А ты меня.
— Это не имеет значения, — сказал он. — Я могу делать это, и ты всегда можешь полагаться на меня.
— Джедра, это как раз не проблема. Но мне не нравится знать, что есть что-то такое, что я не могу сделать. — Она отпрянула от него и скрестила руки на груди.
— Прости меня, — сказал он только потому, что не знал что еще можно сказать.
Она вздохнула. — Я попытаюсь все-таки сделать это, — сказала она и пошла в библиотеку.
Но она не смогла. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Каждый прошедший день приносил одно разочарование за другим, и хотя Китарак пытался менять методы обучения, чтобы научить ее всему, что он знал о псионике, не помогло ничего. Кое-что она схватывала мгновенно, особенно тогда, когда речь шла об исцелении или о обмене веществ, как у гуманоидов так и у негуманоидов; она быстро выучила все, что было возможно о телепатии, но телекинез оставался далеко за пределами ее возможностей. Не имело значения, что Джедра не мог вылечить даже царапину на пальце, и никто из них не мог телепортировать себя или путешествовать во сне — как это делал Китарак; нет, для Кайаины имело значение только одно: Джедра мог двигать вещи при помощи мысли, она — нет.
Китарак занимался с ними псионикой в центральной комнате, «большой комнате», так он называл ее. Большую часть времени все трое проводили именно в ней, сидя на матрацах, и учили, учили, учили. Учили, как манипулировать светом и звуком, как читать мысли, как закрывать свои мысли от других телепатов, как усиливать все остальные свои чувства. По меньшей мере раз в день они выходили наружу, в сухой каньон, и там Китарак показывал им как сражаться при помощи сознания, как защищаться от таких атак, как сражаться без всякой псионики, голыми руками.
Так как они почти все время проводили вместе, то редкие часы свободного времени они проводили в одиночестве. Кайана обычно отдыхала в библиотеке, читая старые книги и не обращая ни малейшего внимания на Джедру с Китараком. Ночью она спала с Джедрой на одной кровати, но судя по ее отношению к нему, можно было подумать, что она на другой стороне дома. Джедра даже стал тосковать по времени в пустыне; по меньшей мере там было настолько холодно, что они невольно обнимались, чтобы согреть друг друга.
Они общались только тогда, когда соединяли свои сознания. Это было замечательно, как всегда, но приводило в конце концов к еще большему разочарованию, так как всякий раз, когда они соединялись, появлялось ощущение, что все их проблемы решены, а потом обнаруживалось, что все осталось как было. Тем не менее они очень многому научились таким образом, так как Китарак обнаружил, что намного легче учить их, когда они связаны, но теперь уже они оба стали бояться этих длинных учебных объединений, особенно тогда, когда тор-крин сосредотачивался на чем-то таком, чего каждый из них не мог сделать в одиночку. А так как Китарак никогда не спал, такие долгие соединения истощали их, как морально так и физически, и совсем не способствовали успокоению нервов.