Тьма

Грибова Ольга

— За что ты так ценишь Андрея?

— Вы опять повздорили? — Эмми покосилась на меня.

— Скорее окончательно выяснили отношения.

— И что же за отношения между вами?

Я молчал, не зная как ответить. Мне не хотелось делиться с Амарантой словами вампира. Не хватало только, чтобы она за меня заступалась.

— Если хочешь, я его прогоню, — предложила Эмми.

Я взглянул на девушку и понял: она это сделает.

— Нет, этого я не хочу. Он нам нужен, — я нежно привлек к себе Амаранту и поцеловал её в висок. — Нам понадобятся все силы, чтобы покончить с Грэгори.

—

Конечно, — согласилась Эмми и высвободилась из моих объятий.

Не пришлось долго гадать: она злилась. И причина была в моем поцелуе с царицей.

— Это было необходимо сделать, — оправдывался я. — Я думал, это нам поможет.

— Я понимаю.

— Тогда в чем проблема?

— Это не объяснить словами, — Амаранта отодвинулась, увеличивая дистанцию между нами.

— А ты попробуй.

— Дело не в том, что ты сделал, а в том, как ты это сделал.

Я задумался. Эмми была права: я ничего не понял из сказанного, списав эти рассуждения на малоизученную женскую логику. Видя моё замешательство, Амаранта выкрикнула:

— Тебе понравилось!

Я открыл рот, закрыл, развел руками и виновато улыбнулся. Что тут было сказать? Она все верно подметила.

— Ты даже не будешь этого отрицать? — Эмми вскочила с дивана, чем снова повергла меня в недоумение. Я и не подозревал, что от меня ждут оправданий. До чего сложная штука брак!

— Мне не понравилось, — я сделал то, что она хотела — отрицал, но снова ошибся.

— Не лги мне. Имей совесть хотя бы признать свою вину.

Я окончательно потерялся в рассуждениях Амаранты. От меня требовали то одно, то другое. Но кое-что я все же выяснил: лучше не идти на поводу у разгневанной девушки. Часто она сама не знает, что хочет.

Эмми стояла у окна боком ко мне, скрестив руки на груди. Весь её вид говорил о том, как сильно она обижена, а также какой я подлец и мерзавец. Гордо вздернув подбородок и поджав губы, она едва сдерживалась, чтобы не заплакать. Тут бы даже безгрешный почувствовал себя виноватым.

Я поднялся с дивана и направился к Амаранте, но стоило мне подойти, как она шагнула в сторону.

— Собираешься от меня бегать?

— Просто не хочу, чтобы ты дотрагивался до меня после того, как касался её.

Это было серьезное заявление, и я впервые не на шутку испугался. С тех пор, как стал вампиром, только и делал, что обижался на весь мир. Меня обманули, предали, но меня и любили. В эту минуту я четко это осознал. Меня любили так, что не побоялись пойти наперекор. Я был настолько нужен Эмми, что она даже помыслить не могла, чтобы прожить вечность без меня. Теперь я, наконец, понял каково это: быть в панике при одной мысли, что ты останешься один.

Я застыл, раздавленный силой собственных чувств. Я любил! Ничего общего с чувствами человека, когда сердце рвется из груди и кружится от счастья голова, это не имело. Но, тем не менее, это была любовь. Глубокая, не знающая границ, полная нежности привязанность. Эмоции куда глубже, чувственнее и ярче, чем подвластные человеку, завладели мной. Боже, какая мука — эти тени от длинных ресниц на бледных щеках, этот черный завиток у виска. А губы, подрагивающие от попытки сдержать слезы.

— Я люблю тебя.

Мое признание застало её врасплох. Амаранта обернулась и посмотрела на меня широко распахнутыми глазами. Казалось, она не понимает о чем идет речь.

— Что? — переспросила девушка.

— Я люблю тебя.

Я готов был повторять эти слова снова и снова. И так до скончания времен. Одним своим существованием она вдохнула в мою жизнь смысл.

— Это шутка?

Эмми неуверенно мне улыбнулась. Вместо ответа я обнял ее и привлек к себе. Будет неправильно сказать, что я простил её за предательство. Часть меня была полна горечи и обиды, но это не имело значения. Мы это преодолеем. Уверен, будут и другие проблемы, но и с ними мы тоже справимся. Никакие препятствия отныне не страшили меня. Лишь бы Эмми была рядом. А там неважно вампир я или человек, мертв или жив.

Я подхватил Эмми на руки и направился к кровати, на ходу осыпая лицо девушки поцелуями. Добравшись до постели, мы срывали одежду, нисколько не заботясь о рвущейся под нашими пальцами ткани. Я дышал Амарантой, жил ей, наслаждался ею. Наше тяжелое дыхание смещалось — мы задыхались от нехватки воздуха, позабыв, что можем обходиться без кислорода. Мы пытались отдать друг другу всё, что имели, всё, что могли отдать и даже сверх того. Если бы в эту минуту нас настигла смерть, то думаю, лучшей гибели и пожелать было нельзя.

Это было совсем не похоже на то, что я испытывал, будучи человеком. Все мои прошлые смертные эмоции блекли перед нынешними ощущениями. Бесспорно, то были лучшие минуты моей человеческой жизни, но они не шли ни в какое сравнение с возможностями вампира. Все мои чувства обострились. Я видел Эмми в истинном сиянии её красоты.

Заглянув в ясные глаза жены, я прошептал:

— Мы непременно будем счастливы.

— Теперь и навсегда, — откликнулась Эмми.

Я не стал развивать эту мысль, губам и без разговоров было чем заняться. Мы не знали устали. Бешеный танец страсти мог длиться бесконечно. Мы всё никак не могли насытиться друг другом.

Лишь когда небо за окном потемнело, нам пришлось остановиться. Была бы моя воля, я бы в жизни не выходил из гостиничного номера. Что может быть лучше, чем провести вечность в объятиях любимой? Но надо думать о других. И в частности о Грэгори.

Я с сожалением отстранился и сел. Амаранта обвила руками мои плечи, прижалась к моей спине.

— Нам обязательно спускаться к ужину?

Я хмыкнул. Конечно, не обязательно. Там едва ли найдется что-то съедобное для нас. Но отец наверняка захочет продолжить разбор полетов.

— Боюсь, нас все равно не оставят в покое.

Эмми вздохнула и отдалилась, давая мне встать. Натянув чудом уцелевшие джинсы, я посмотрел на девушку. Она лежала обнаженная на спине, темные волосы подобно водорослям оплетали стройное тело. Да кому интерес этот ужин?

Я повалился на кровати и сгреб Амаранту в охапку, мир в который раз за этот день сосредоточился в ней одной. Но Эмми неожиданно проявила благоразумие. Она ловко выпуталась из моих объятий и вытянула руки, уперев их мне в грудь. Так она держала меня на расстоянии.