То, что мы оставили позади
Шрифт:
Я решила, что компенсирую это в следующее Рождество. Здесь будет жизнь. Семья. Смех, печенье, алкоголь и плохо завёрнутые подарки.
Этого хотел бы папа. Знать, что жизнь продолжается, даже если нам его ужасно не хватает.
— Я знаю, что подбадривающие речи были специальностью вашего отца, — начала мама. — Но я обещала ему, что сделаю всё возможное. Итак, вот как всё будет. Мы войдём в это похоронное бюро и устроим ему лучшие чёртовы похороны, что только видел этот город. Мы будем смеяться и плакать, и вспоминать, как нам
Мэйв и я кивнули, на наши глаза уже наворачивались слёзы. Я их сморгнула. Последнее, что нужно моей сестре или маме — это разбираться с вулканом моей печали.
— Могу я услышать «о да, чёрт возьми»? — спросила мама.
— О да, чёрт возьми, — ответили мы дрожащими голосами.
Мама переводила взгляд между нами.
— Это прозвучало жалко.
— Блин. Ну извини, что мы недостаточно радуемся папиным похоронам, — сухо произнесла я.
Мама сунула руку в карман юбки и достала розовую фляжку из нержавеющей стали.
— Это должно помочь.
— На часах 09:32 утра, — сказала Мэйв.
— Я пью вино, — парировала я, приподнимая свою кружку.
Мама передала моей сестре дамскую фляжку.
— Как любил говорить ваш отец, «мы не сможем пить весь день, если не начнём сейчас».
Мэйв вздохнула.
— Ладно. Но если начнём пить сейчас, на похороны поедем на такси.
— Так выпьем же за это, — согласилась я.
— Твоё здоровье, пап, — сказала она и сделала небольшой глоток из фляжки, сразу поморщившись.
Мэйв передала фляжку обратно, и мама подняла её в безмолвном тосте.
Входная дверь снова с грохотом распахнулась, и на крыльцо вылетела Хлоя. На моей племяннице были надеты колготки с узором, пурпурные сатиновые шорты и водолазка в рубчик. Её прическа напоминала два чёрных пышных облачка на макушке её головы. Должно быть, сегодня Мэйв проиграла битву за макияж, потому что веки Хлои были накрашены тёмно-пурпурным.
— Как думаете, это сегодня слишком отвлечёт внимание от дедули? — спросила она, встав в позу с руками на бёдрах.
— Господь милостивый, — пробормотала моя сестра себе под нос и снова стащила себе фляжку.
— Ты выглядишь прекрасно, милая, — сказала мама, улыбаясь своей единственной внучке.
Хлоя выполнила разворот на месте.
— Спасибо, я знаю.
Пухлая и ворчливая кошка, которую я унаследовала вместе с домом, забралась на крыльцо, выглядя неизменно осуждающей. Эта полудикая блоховозка получила царственное имя Леди Милдред Мяуингтон. Со временем оно сократилось до Милли Мяу Мяу. Теперь же, когда мне приходилось в восемнадцатый раз орать на неё, чтобы та перестала царапать спинку дивана, годилось и «Мяу-Мяу» или «Эй, Засранка».
— Иди внутрь, Мяу-Мяу, иначе целый день будешь торчать на улице, — предостерегла я.
Кошка не удостоила ответом моё предупреждение. Вместо этого она потёрлась о чёрные колготки Хлои, а потом села у её ног, чтобы побаловать вниманием
— Гадость, — прокомментировала Мэйв.
— Супер. Теперь мне надо чистить колготки от шерсти, — пожаловалась Хлоя, топнув ножкой в сапоге.
— Я найду ролик, — вызвалась я, поднимаясь с качелей и ногой подталкивая кошку, пока та не перекатилась на спину, обнажив свой пухлый животик. — Кому вина на завтрак?
— Ты же знаешь поговорку, — сказала мама, поднимая мою сестру на ноги. — Шардоне — это самый важный приём пищи за день.
Тёплое и щекочущее гудение алкоголя начала стихать примерно на втором часу приёма. Я не хотела находиться здесь, стоять перед урной из нержавеющей стали, в мрачной комнате с павлинье-синими обоями, принимать соболезнования и слушать истории о том, каким отличным человеком был Саймон Уолтон.
Я осознала, что теперь уже не будет новых историй. Мой милый, гениальный, добрый, несобранный папа умер. И остались лишь воспоминания, которые далеко не заполнят дыру, оставленную его отсутствием.
— Я просто не знаю, что мы будем делать без дяди Саймона, — сказала моя кузина Несса, покачивая на бедре пухлого младенца, тогда как её муж пытался справиться с их трёхлеткой, носившим галстук-бабочку. Мой папа всегда носил галстуки-бабочки. — Он и твоя мама раз в месяц приходили посидеть с детьми, чтобы у нас с Уиллом была возможность сходить на свидание.
— Он любил проводить время с вашими детьми, — заверила я её.
Мои родители не делали секрета из того, что они хотели видеть полный дом детей. Поэтому они купили викторианский дом на восемнадцать комнат, с полноценной столовой, в которой можно разместить двадцать человек. Мэйв послушно произвела на свет одну внучку, но развод и серьёзная карьера в юридической сфере временно поставили планы на паузу.
И ещё есть я. Глава лучшей публичной библиотеки в пределах соседних трёх штатов, работающая до упаду, чтобы расширить наш каталог, программы и спектр услуг. Но я ничуть не приблизилась к браку и детям по сравнению с тем, что было в мои тридцать. А это было… чёрт. Давно.
Дочка Нессы шумно показала язык, брызгая слюнями, и выглядела весьма довольной собой.
— Ой-ой, — произнесла моя кузина.
Я проследила за её взглядом до карапуза, который уворачивался от своего отца и по кругу бегал вокруг пьедестала с урной.
— Подержи, — сказала Несса, вручая мне ребёнка. — Маме нужно тихо-мирно спасти ситуацию.
— Знаешь, — сказала я малышке, — моему папе наверняка понравилось бы, если бы твой брат сегодня нечаянно рассыпал его прах. Он бы посчитал это уморительным.
Она посмотрела на меня с совиным любопытством самых больших и самых голубых глаз, что я видела. Она была почти лысенькой, и только пушок светлых волос был аккуратно заправлен под дерзкий розовый ободок-бантик. Она протянула обслюнявленный кулачок и провела пальчиком по моей щеке.