То, что останется после тебя
Шрифт:
Но со временем чувства к нему родителей Любы стали меняться. Они становились теплее. Причиной этого стало то, что Люба стала довольно часто приглашать Игоря к себе, где и познакомила его со своими родителями. Родителям приходилось волей неволей проводить время с Лебедевым в беседах, благодаря чему их отношения к нему стали улучшаться. Они видели, что Игорь обладает непосредственным умом и незаурядным талантом. Это вызывало в них невольное уважение к жениху их дочери.
То, что Игорь понравился Любе именно благодаря своей внешности, в этом как раз не было ничего удивительного, поскольку многим людям нравятся представители противоположного пола, принадлежащие к иным расам и национальностям. В этом всегда было что-то притягательное и, наверное, всегда будет. То же самое произошло и с Любой. Поначалу Игорь
Первое время они жили в квартире Лебедева, вместе с его матерью, потом на предприятии им выдали квартиру. С тех пор Игорь и Люба жили отдельно.
Люба никогда не разделяла любви мужа к компьютерам, но не мешала его увлечению, если только тот не проводил за компьютером слишком много времени.
Когда остановился завод, Любе пришлось идти продавцом на рынок. Это оказалось единственным местом, где она смогла пристроиться. С тех пор она часто меняла точки торговли. Ее хозяева без конца сменялись, рынки закрывались, переводились с одного места на другое. Лишь только несколько лет назад она смогла найти более-менее стабильную должность продавца в супермаркете.
Впрочем, семейный бюджет почти целиком лежал на плечах Игоря. Он занимался хакерством, иногда разрабатывал собственные программы, которые продавал через Интернет. Все это приносило ему вполне приличный доход.
Семейная жизнь Лебедевых протекала вполне стабильно. Если не учитывать того, что у них не было детей. Никто из супругов не пытался выяснить на ком лежит вина бездетности. Оба они восприняли этот факт, как нечто само собой разумеющееся.
Любили ли друг друга Игорь и Люба? Наверное, да. Но это уже не была та страстная любовь, то страстное чувство, которое одолевало их в молодости. Просто оба относились к семейной жизни, как к обязанности, как к своему долгу. Между ними не было ни крупных ссор, ни скандалов, которые могли бы сделать их отношения натянутыми. Не было и измен. Наверное, именно поэтому известие о разводе оказалось таким шоком для Игоря. И вот теперь, ожидая встречи со своей, теперь уже бывшей женой, он надеялся получить ответ на свои вопросы.
Игорь прибыл к назначенному месту раньше времени. Оставив машину на ближайшей стоянке, он отправился туда, где должен был быть фонтан.
О, как давно он уже не был здесь. Спускаясь к набережной, Игорь ощущал себя так, словно снова попал в прошлое, снова попал во времена своей далекой молодости. Казалось, время повернулось вспять, и там, у фонтана, его ждет еще совсем молодая Люба, вместе с которой они работали.
Странное дело, за двадцать лет здесь почти ничего не изменилось. Во всяком случае, так показалось в первые мгновения Игорю. Все та же набережная, все те же зеленые деревья и трава. Даже газоны сохранились нетронутыми. Хотя нет, кое-что изменилось. Раньше на набережной не было столько ларьков, кафе, и прочих забегаловок. Честно говоря, их тогда не было совсем. В конце восьмидесятых невозможно было даже купить мороженого.
Лебедев посмотрел в сторону реки. Несмотря на то, что сегодня был довольно прохладный пасмурный день, на пляже можно было увидеть отдыхающих. Правда их было мало, и в воду лезть они не торопились.
Игорь вышел к месту назначенного свидания. Вот он, столь дорогой и милый сердцу фонтан. Он стоял на своем месте, и продолжал исправно функционировать.
Лебедев замедлил шаг, и залюбовался струями воды, бьющими вверх. Сколько щемящих сердце воспоминаний у него закружилось сразу и одновременно в голове. Да, много воды утекло с той поры. Многое изменилось, изменилось общество. Но все же были и будут вещи, которые никогда не изменятся. Люди все также будут продолжать влюбляться, встречаться, назначать свидания, объясняться друг другу в любви.
Он подошел к фонтану, и провел рукой по бордюру, стирая накопившуюся пыль. Подставив руку под струю, Игорь смыл пыль, затем погрузил руку в воду. Прохладная вода освежала, но еще больше обостряла воспоминания.
Интересно, сколько еще молодых людей назначало свидания на этом месте? Сколько судеб соединил еще этот фонтан? И сколько разделил? Сколько было здесь разочарований и расставаний? Сколько несбывшихся надежд, и растоптанных чувств? Кто-то нашел здесь свое счастье, а кто-то его потерял.
Игорь как можно тщательней вытер пыль с бордюра, и сел на край. Совсем как в молодости.
Помнится, он даже приходил на свидание с магнитофоном, хотя тогда ему уже не было семнадцати лет. Это был кассетник, популярная среди молодежи "Электроника". Игорь уже не мог точно вспомнить его номер. Не то "302", не то "320". Про него еще тогда шутили, будто у него такое качество звучания, что, сколько его не роняй, хуже звучать он не будет.
В то время молодежь часто гуляла с таким магнитофоном. Это был самый пик моды тех времен. Тогда в основном слушали "Битлз", "Ролинг Стоунз", отечественную "Машину Времени". Ребята посмелей слушали Высоцкого, а то и Вилли Токарева, который тогда был под запретом.
Запретный плод всегда был сладок. И чем больше кого-то запрещали, тем больший интерес они вызывали у людей. Некоторые слушали запрещенных исполнителей исключительно в знак протеста. В семидесятые годы появились хиппи, появилась мода на длинные волосы. Эту моду принес с собой "Битлз". Никто, собственно, и не понимал, о чем они там поют, английского языка почти никто не знал. Но "Битлз" слушали, потому что это была музыка протеста.
Высоцкого тоже любили за его "неформальность". Он всегда пел, надрывая душу. Возмущение несправедливостью и подлостью тех времен, переполняли его песни. Он был из народа. Народ видел в Высоцком своего человека, страдальца за людей. А такие исполнители всегда вызывали неприятие у официальных властей. На таких людей всегда воздвигали гонения, таких людей всегда преследовали.
Совсем по другой причине слушали Вилли Токарева. Первые его концерты, принесшие ему популярность, были переполнены блатными песнями, изобилующими матерщиной. Это и вызывало восторг у его поклонников. Тогда еще не было такого термина как "шансон", но песни были. И они были популярны. А популярно всегда будет то, что разжигает в человеке его низменные инстинкты, вызывая его духовную деградацию. Сам же Игорь никогда не переносил подобного жанра, который лишь вызывал у него отвращение.
Но что характерно, с годами песни Вилли Токарева менялись. Становились чище и душевнее. В них уже не было сквернословия, и их уже нельзя было назвать блатными песнями, хотя они и продолжали оставаться шансоном. Но это уже был совсем другой шансон.
Однако чем чище и лучше становились песни Вилли Токарева, тем больше падала его популярность. Очевидно, его слушали в основном именно как исполнителя блатных песен. В этом и был секрет его популярности. И, тем не менее, у него оставались поклонники. На смену предыдущим приходило новое поколение, которое уже не искало в его творчестве прежнего блатного жанра. Хотя, вполне возможно, вся эта популярность блатных песен объяснялась именно их запрещенностью.
Потом, несколько позже, появилась группа "Сектор Газа", которая пела песни с богатым содержанием мата. Эта группа была весьма популярна среди молодежи того времени. Были и рок-группы, такие как "Аквариум", "ДДТ", "Бригада С". С приходом последней среди молодежи появилась мода на серьги. На улицах довольно часто можно было встретить парней, носящих их в ушах. Это тоже был своего рода протест. Протест против разочарования, против духовной пустоты, против разбитых надежд. Шло время, менялись люди, сменялись поколения, менялась музыка, менялись мировоззрения, менялись цели. Но протест оставался. Люди всегда протестовали, всегда находились те, кто был неудовлетворен и разочарован. Наверное, так будет всегда и во все времена. Какая бы власть не была в государстве, каков бы не был уровень жизни, всегда найдутся люди, которые будут неудовлетворенны и разочарованы. Человеку всегда чего-то не хватает, и он всегда чувствует себя одиноким и покинутым.