То, что ты любил
Шрифт:
— Я же говорила! — Нарцисса отняла руки от лица и повернулась к мужу. — Он не болен. Он попросту тоскует!
— Дорогая, но они не общались и уж точно не дружили, — протянул Люциус. — Грейнджер была магглорожденной, и Драко не слишком тепло о ней отзывался.
— Это может быть запоздалым осознанием ошибок, — предположила Мэри. — Могу вас заверить, истерики у него уже прекратились. Уверена, он идёт на поправку.
— Я бы воздержался от прогнозов, — хмуро бросил Аддингтон, но Малфои уже воспряли духом и теперь собирались уходить.
— Всего доброго и до завтра, —
— Мэри, — строго произнес тот, когда дверь за посетителями закрылась. — Я же ясно сказал: не давать никаких прогнозов. Прошлой ночью у мистера Малфоя снова был приступ, и мы с Кристен еле разбудили его, а ты с улыбкой рассказываешь о том, что истерики прекратились!
Мэри побледнела и потупила взор.
— Простите, целитель Аддингтон, такого больше не повторится.
— Надеюсь, — кивнул он. Мэри выскользнула из кабинета, и Аддингтон снова погрузился в свои мысли.
***
Когда Драко открыл глаза, на улице уже стемнело. Грейнджер стояла у окна, и лунный свет, проходя сквозь неё, создавал причудливые завихрения на руках и плечах.
— Что новенького? — спросил Драко и лишь потом сообразил, что у призрака ничего особенно нового быть не может. Но, раз уже Грейнджер следовала за ним бледной тенью, нужно было о чем-то разговаривать.
— Согласна, вопрос глупый. — Грейнджер усмехнулась, словно прочитав его мысли. — Однако новенькое у меня есть. Например, Люциус требует повысить тебе дозировку зелий, Нарцисса думает, что ты просто по мне тоскуешь. Mэри — та целительница, что последний раз давала тебе микстуру — решила, будто ты был тайно в меня влюблён.
— Ты можешь проникать в мысли? — тихо и чуть взволнованно спросил Драко.
— Только в твои. Просто я слышала разговор твоих родителей и бормотание Мэри, когда она мыла пробирки.
— Глупости, — фыркнул Драко и отвернулся.
— Что ж, мне бы это польстило в некотором смысле, — раздался тихий голос Грейнджер. — Хотя я очень сомневаюсь, что ты вообще способен любить.
— Не перегибай, Грейнджер, — нахмурился Драко. — То, что ты стала моим личным кошмаром, еще не дает тебе права оскорблять меня.
— О, поглядите на оскорблённую невинность! — Она засмеялась. От этого звука в душе разлилось необъяснимое тепло.
— Не говори о том, чего не знаешь, — все еще обиженно протянул Драко.
— Хорошо, я неправильно сформулировала вопрос. — Грейнджер прошла сквозь него и уселась на кровати. — Ты любил кого-то, кто не был Малфоем?
— Дай подумать. — Драко прищурился. Вряд ли можно сказать, что он любил ту же Панси, скорее, позволял находиться рядом. Впрочем, его мир был устроен так, что люди в нём делились на две категории: те, кому было позволено находиться рядом с Драко Малфоем, и те, кому лучше было держаться подальше. Исключением была мать, которую Драко любил безусловно, и отец, которого он также безусловно уважал. Хотя эти воспоминания относились уже к школьным годам. Вероятно, в более раннем возрасте Драко любил что-то не за красоту или ценность, а также безусловно.
— Ну, так что? — Грейнджер чуть приподнялась от нетерпения. В голове
— Пожалуй, могу вспомнить пару эпизодов, — с ленцой протянул Драко.
— Не вспоминай! — Глаза Грейнджер вспыхнули огнем любопытства. — Не вспоминай, просто покажи.
— Что? — опешил Драко.
— Покажи мне свою любовь, — требовательно повторила Грейнджер.
— Сомневаюсь, что это возможно, но я постараюсь. — Драко кивнул.
— Завтра! Покажешь завтра, а сегодня я заберу у тебя кошмары. — Грейнджер неумело пыталась торговаться, и Драко это совсем не нравилось.
— А если не получится? — Решил уточнить он. — Еще что-то заберёшь?
— Нет. — Грейнджер выглядела пугающе беззаботно. — Я просто верну тебе кошмары.
Драко тяжело сглотнул и кивнул.
— Тогда спокойной ночи, Малфой. — Она хихикнула и растаяла в воздухе. Драко соскочил с кровати и бросился прочь из палаты, позабыв даже о тапочках. В голове стучала одна единственная мысль: «Хоть бы целитель Аддингтон сегодня дежурил!»
***
— Он идет на поправку. — Нарцисса Малфой стремительным шагом пересекла кабинет мужа и подошла к полке, на которой хранились семейные альбомы с колдографиями.
— Прошу прощения. — Люциус оторвал взгляд от длинного списка и с недоумением воззрился на супругу.
— Драко попросил альбом с детскими колдографиями. Целитель Аддингтон считает это хорошим знаком.
— И когда ты об этом узнала? — Люциус заинтересованно изучал лицо Нарциссы, словно видел впервые.
— Драко проснулся в третьем часу ночи, ворвался в кабинет к Аддингтону и попросил связаться с нами. Он хочет, чтобы я привезла альбом со старыми колдографиями. Аддингтон связался со мной по каминной сети, как только счёл уместным.
— И в чём же тут признак выздоровления? — нахмурился Люциус. — Как по мне, его помешательство стало только сильнее.
— Это значит, что мысли о трагедии отошли на второй план и он снова думает о доме, о нашей семье. — В голосе Нарциссы звенели слезы.
— Мы немедленно собираемся в больницу. — Люциус свернул список и убрал его в ящик стола. — Если Аддингтон прав и Драко стало лучше, я озолочу их этаж.
Нарцисса порывисто обняла мужа, после чего сняла с полки альбом.
— Он здесь такой замечательный, — прошептала она, глотая слезы, и провела пальцами по кожаному переплету.
— Это же наш сын! До сих пор не могу поверить, что он заболел из-за инцидента с этой грязно… — Люциус поймал осуждающий взгляд жены и исправился. — Бедной магглорожденной девочкой.
— Мы должны проявить сострадание и уважение, — тихо пробормотала Нарцисса. — Бедняжка Гермиона. Неужели тебя не пугает то, что она была ровесницей Драко?
— Не так сильно, как то, что Драко стоял рядом с ней и эта глыба могла рухнуть на него. Нет-нет, мне, конечно, очень жаль бедную девочку, — добавил он, — но меня не покидает мысль о том, что мы могли сейчас оплакивать сына.