То время с тобой
Шрифт:
Картер оттесняет меня к стене, а я пытаюсь предположить о чём вообще он говорит.
Смотрит свысока, и глаза, совсем недавно светившиеся нежностью, источают ненависть и холод.
— Давай не делай вид, что не понимаешь о чём речь, — он грубо встряхивает меня, и я получаю в руки свой телефон.
На экране светится сообщение от знакомого номера. Последние четыре цифры одинаковые.
«Наша последняя встреча была…
Я снимаю блок, чтобы прочитать дальше.
… не самой приятной. Долго думал и решил написать, потому что на звонки ты не отвечаешь.
Чёрт.
— Послушай меня, я всё объясню, — иду в его сторону, осторожно ступая по ковру.
— Мне не нужны твои объяснения, просто забудь, всю ту чушь, что я говорил тебе, — раздражается он, глядя прямо перед собой.
— Выслушай и прочти до конца.
— Ты оглохла? Собирайся, отвезу назад. Успокоишь мать, между нами всё кончено.
Я не могу поверить. И этот парень признавался мне в любви часом ранее?
— Гай имеет ввиду день рождения Исайи. Он… повёл себя некрасиво и решил извиниться.
— В пять утра, — едко подмечает он.
Кладу перед ним телефон, но он не собирается читать сообщение, и я делаю это за него. Произношу вслух каждое слово.
— Онил, мне плевать.
— Ты можешь просто разобраться в ситуации? За кого ты вообще меня принимаешь?
— За ту, кто ты есть, — резко говорит он. Встаёт и тушит сигарету. — Собирайся.
— Просто поверь мне, — хватаю его за руку и чувствую, что лицо уже мокрое от слёз.
— Давай, объясни откуда у него взялся твой номер, и почему он пишет под утро о вашей встрече, — сжимает мои скулы, сильно надавливая пальцами. — Смешно тебе, да? Слушать, как я распаляюсь тут о чувствах? Клянусь, ни в ком ещё так не разочаровывался.
— Мне больно, — тихо отвечаю я.
Мне действительно больно, потому что я ни в чём не виновата.
— Целовалась с ним? Позволяла ему то, что мне позволяешь? — сухо спрашивает он и тянет меня за волосы, вынуждая поднять на него взгляд.
— Прекрати, прошу, — плачу, глядя в его безумные глаза. — Он просто хотел танцевать со мной в тот вечер. И номер свой я ему не давала…
Оседаю на пол, потому что он отпустил меня. Сквозь мокрые ресницы смотрю как он выходит на балкон. Как можно было превратить эту чудесную ночь в такое… Его поведение просто отвратительное. Плачу: тихо, глотая слёзы обиды и чувствуя привкус горечи на губах. Он прав, ничего не выйдет… Не стану я терпеть его приступы гнева.
Встаю и оглядываю комнату в поисках своего рюкзака. Мне надо уйти: ни секунды больше не хочу оставаться здесь.
Он возвращается в комнату, забирая со стола ключи.
— Здесь сиди, в восемь отвезу в школу. Нет желания сейчас объясняться с твоей матерью, — проходит в прихожую, но я иду следом.
— Я хочу уйти отсюда прямо сейчас.
— Не всегда бывает так, как мы хотим, Онил.
Смотрит на меня пару секунд и уходит, закрывая входную дверь на ключ.
Я остаюсь наедине с собой. С балкона вижу, как додж разгоняется по улице. Он ведь пил и сел за руль. Совсем не думает
Хожу из угла в угол и не могу найти себе места. Соседи за стеной, кажется, тоже теперь бодрствуют. Ложусь на диван, измученная терзаниями. Засыпаю, отчаянно желая проснуться в своей комнате, а не здесь: среди битого стекла и разбитых надежд.
Но моим мечтам не суждено сбыться. Я всё ещё в чужой квартире, и чувствую себя на порядок хуже. Поднимаюсь на локтях. Голова болит, Картера всё ещё нет. На часах семь двадцать.
Переодеваюсь в школьную форму и умываюсь, чтобы немного освежить лицо. Вид у меня, надо сказать, кошмарный: синяки под глазами, опухшие веки. Краситься нет ни сил, ни желания. Плевать, просто плевать. Вот и всё.
Беру на кухне ведро, совок и веник. Заметаю осколки, пытаясь сдержать вновь подступившие слёзы. Розы, всё ещё прекрасные как и несколько часов назад, без сожаления отправляются в мусорку. Там им самое место…
Когда замок щёлкает, я уже стою с рюкзаком наперевес. Прохожу мимо Картера и спускаюсь по ступенькам, настроенная ехать на автобусе или идти пешком. Он нагоняет меня в холле.
— Со мной приехала, со мной и уедешь, — цедит сквозь зубы, хватая меня за предплечье.
Пожилая женщина на проходной внимательно поглядывает на нас, отрываясь от газеты. Выходим на улицу, и прохладный ветер приятно холодит кожу.
— Отпусти, — требую я.
— В машину, Онил, не вынуждай запихивать тебя силой.
Сажусь, понимая, что правда не отпустит, отворачиваюсь к окну, не желая даже смотреть на него. Вспоминаю с какой радостью ехала, сидя на этом же месте, всего несколько часов назад…. Предвкушение? Счастье? Получи, дорогая.
Молча едем до школы. Быстро, но я этому даже рада. Отстёгиваю ремень, едва виднеется стадион. К счастью, Картер не едет на парковку, где повсюду снуют любопытные студенты.
Тормозит и я сразу же собираюсь убраться из его автомобиля. Хватает за левое запястье, вынуждая, наконец, посмотреть на него.
— Всё значит? — скорее утверждает, чем спрашивает.
Я с тоской смотрю в его покрасневшие глаза. Картер выглядит уставшим и нервным.
— Всё… Сам ведь сказал — так сдержи слово.
Выдёргиваю руку и выхожу из машины. Грудь разрывает тупая ноющая боль. Иду, не оглядываясь и ни на что не обращая внимания. В идеале сбежать и отсюда, но какой смысл? От самой себя сбежать ведь не получится.
— Роуз, — передо мной вырастает фигура Саманты Митчелл, той самой подружки из моего прошлого.
— Чего тебе? — она вынуждает меня остановиться.
К моему удивлению одноклассница нервничает, озирается по сторонам, словно опасаясь, что нас заметят. Ах, ну конечно, общаться с «убогими» ей ни в коем случае нельзя. Это же нарушение кодекса Бренды Адамс.
— Ты собираешься говорить, что тебе понадобилось?
— Хочу предупредить, твоей подруге нужно быть сегодня повнимательнее.
— Мы не общаемся, так что…
— Просто скажи ей это, Онил. По возможности не оставляй её одну, ясно? И не вздумай кому-нибудь ляпнуть, что я тебя предупредила.