Тоби Лолнесс. Глаза Элизы
Шрифт:
Немой Плюм говорит!
Нет, это были не фразы, не слова, а поток звуков, из которого можно было выудить отдельные слоги. И еще интонация. Плюм оправдывался. Оправдывался, что-то настойчиво повторяя и не выпуская портрета из рук.
Опомнившись от удивления, Элиза подошла к Плюму. Возле него уже сидел разбуженный странными криками Мо. Он тихо уговаривал немого:
— Успокойся, Плюм. Послушай меня…
Когда Мо протягивал к нему руку, Плюм начинал что-то лихорадочно твердить, произнося что-то вроде «неябил, неябил».
Элиза
— Неяу-у-убил, — снова повторил Плюм.
Элиза попыталась разделить длинное слово на несколько.
— Не я убил? — переспросила она.
— Не я, не я, — торопливо подтвердил Плюм, мотая головой.
— Не убил кого?
— Не убил его.
И он показал на зажатый в руке портрет.
— Не ты его убил? — переспросила Элиза.
— Не убил, — выговорил Плюм, продолжая изо всех сил мотать головой.
— Я верю тебе, Плюм, — сказала Элиза. — Я тебе верю. Я знаю, что не ты его убил.
Иза и Мо внимательно слушали их разговор. Они видели, как Элиза положила руку на руку Плюма. Сделав небольшую паузу, она повторила:
— Плюм не убивал.
Плюм задышал ровнее.
— Плюм не убивал, — тихо повторяла Элиза. — Плюм не убивал.
И так же тихо спросила:
— Плюм видел?
Изу заколотила дрожь. Плюм снова принялся твердить:
— Не убивал, не убивал…
Элиза слушала его молча. Она ждала, когда снова можно будет задать вопрос. Плюм знал, кто убил. Плюм все видел. Плюм был свидетелем смерти Мотылька. Быть может, один и тот же человек исковеркал жизнь Плюма, лишив его речи, и отнял жизнь Мотылька, поломав судьбу Изы и Элизы?
Дав Плюму возможность успокоиться, Элиза опять спросила:
— Кто убил?
Плюм задрожал и закрыл лицо руками.
— Не убивал, — жалобно простонал он.
— Плюм не убивал, — ровным голосом повторила Элиза. — Я знаю, Плюм не убивал. А кто убил? Скажи, Плюм.
Плюм замотал головой. Он не хотел отвечать. Элиза его не торопила. Она оставила Плюма в покое, в том углу, куда он забился, и пошла к Изе и Мо. Но вдруг замерла, прислушалась… Плюм что-то тихо бормотал.
Она вернулась, вслушиваясь в бормотание. Плюм неотчетливо повторял два слова, шуршащие, как бумага. Элиза наклонилась к Плюму совсем близко и разобрала:
— Жо Мич, Жо Мич…
Плюм твердил и твердил это имя, пока глаза у него не закрылись, дыхание не выровнялось. Плюм заснул.
Убийцей отца Элизы был… Джо Мич.
Элиза осторожно разжала пальцы Плюма и взяла портрет. Рамка сломалась, лак, служивший стеклом, обратился в пыль, но хрупкий кусочек холста уцелел. Элиза бережно держала его в руках.
Она долго вглядывалась в лицо отца, потом перевернула портрет. На обороте круглыми красивыми буквами было написано: «Портрет Эля Блю написал Нино Аламала». Раньше задняя часть рамки закрывала надпись.
Надпись, которая, словно нож, врезалась в мозг Элизы.
Элиза обернулась к матери.
— Кто выбирал мне имя? — спросила она.
— Твой отец. Он хотел, чтобы тебя звали Элиза.
Элиза.
Эль — Иза.
Эль и Иза.
Сквозь дверную щель до ног Элизы дотянулся солнечный луч. Она встала и решительно направилась к двери. Иза молча смотрела на дочь. Элиза была очень бледной.
Внезапно дверь распахнулась, кто-то вбежал и в изнеможении упал посреди комнаты.
Яркий дневной свет ослепил Мо, поэтому он не сразу узнал сестру Маю. А узнав, рванулся к ней. Она же едва слышно проговорила:
— Тоби и Лео… на озере… Они… убивают друг друга…
Элиза перепрыгнула через очаг, перескочила порог и растворилась в сиянии света.
Она бежала к озеру. Бежала, не чуя под собой ног.
Бежала, повторяя: «Эль Блю. Моего папу звали Эль Блю».
На бегу она почувствовала, как из глаз хлынули слезы, оставляя на щеках мокрые дорожки. Тоби и Лео. Лео и Тоби. Они переплелись у нее в сердце.
Добежав до озера, она сразу их увидела — две фигуры чернели на ледяном островке. Поединок продолжался…
Элиза закричала, но они ее не слышали. Льдину несло к грохочущему водопаду. Элиза побежала за ней по высокому берегу.
Но шум водопада заглушал ее голос. Сцепившись, Тоби и Лео катались по льдине — за ними тянулись пятна крови.
— Тоби! Лео! — звала Элиза изо всех сил.
Она по-прежнему была наверху. Водопад становился все ближе, ближе… Когда она до него добежала, то окончательно сорвала голос.
Элиза вошла в воду и стала пробираться в потоке, стараясь не терять сражающихся из виду. Рядом был обрыв — там вода обрушивалась в бездну. Элиза боролась с течением, но ее сносило к краю водопада.
Голос пропал. С ее губ не слетало ни звука. Она видела их на льдине, под собой, внизу, на другом конце водопада. И они не шевелились.
Элиза сделала шаг, другой и… прыгнула в бездну…
Бурлящий поток подхватил хрупкое тельце, закрутил и потащил вниз, к озеру…
В этот момент на льдине, не сводя глаз с противника, встал один из юношей. Он наклонился и поднял тяжелый острый обломок льда.
Элиза бесшумно погрузилась в черную воду неподалеку от льдины и исчезла в глубине.
Тоби занес кусок льдины над Лео Блю.
Лео лежал на снегу, скрестив руки, по его лицу текла кровь.
Перед мысленным взором Тоби промелькнуло все, что вот-вот могло исчезнуть вместе с Лео. Он увидел Лео маленьким, увидел их общее детство, как они дружили, были не разлей вода, их даже звали Тобилео, они никогда не расставались…
Тоби мешала кровь, которая текла у него из носа. Он вытер нос о плечо, не выпуская из рук смертельное ледяное оружие. Юноша знал: сейчас он обрушит его на врага.