Точка Бифуркации IX
Шрифт:
Алевтина медленно провела рукой по лбу, откинувшись на спинку кресла, и уставилась на конверт в своей руке. Сердце стучало быстрее, чем ей бы хотелось. Она улыбнулась себе, скользнув взглядом по пустому пространству кабинета, и прошептала:
— Интересно…
Осеннее утро встретило нас промозглой серостью и пронизывающим октябрьским ветром, который, казалось, вытягивал последние крохи тепла из земли. Небо, затянутое тяжёлыми свинцовыми облаками, нависало глухой пеленой, окрашивая всё вокруг в унылые пепельные тона, безмолвно предвещая неизбежное приближение зимы. Мы покидали Москву, направляясь на юг, и город постепенно растворялся в утреннем тумане, уступая место безмолвным полям и редким лесополосам. Дома и здания отступали, превращаясь в неясные
Автомобиль плавно скользил по дороге, мягко преодолевая неровности, словно плывя по невидимой глади. Салон, обитый дорогой кожей цвета горького шоколада, создавал ощущение уюта и защищённости. Отделка из тёмного полированного дерева, инкрустированная тонкими металлическими вставками, придавала интерьеру благородство и изысканность. Приглушённое освещение от встроенных светодиодных панелей заливало пространство мягким тёплым светом, создавая атмосферу спокойствия и умиротворения.
Толстые тонированные стёкла изолировали нас от внешнего мира, приглушая звуки и укрывая от суровой погоды за окном. Тепло, наполнявшее салон, контрастировало с промозглым холодом на улице, даря приятный уют.
Виктория сидела напротив, почти растворившись в мягком полумраке салона. Свет, пробивающийся через окно, очерчивал её силуэт, выделяя его на фоне холодного и унылого пейзажа за стеклом. Княжна молчала, погружённая в свои мысли, её взгляд был устремлён за окно, где мелькали пейзажи в оттенках коричневого, золотого и тускло-зелёного: пожухлая трава, озябшие деревья с опадающими листьями, серые ленты дорог, протянувшиеся до горизонта, и редкие дорожные указатели, исчезающие в тумане.
Руки Светлицкой покоились на коленях, тонкие пальцы слегка переплетались, создавая впечатление сосредоточенной отрешённости, но не расслабленности. Чёрный плащ, аккуратно облегающий её фигуру, подчёркивал бледность лица и светлый оттенок кожи. Каштановые волосы княжны были убраны в аккуратный пучок на затылке, но несколько тонких прядей выбились и обрамляли её лицо, придавая вид лёгкой небрежности и уязвимости. В полутьме салона её глаза казались глубокими и таинственными, отражая мелькающие за окном пейзажи. Я мельком подумал, что даже сейчас, когда мы остались наедине, она держалась настороженно, словно ожидала чего-то неприятного или, напротив, пыталась скрыть внутреннее беспокойство.
Впрочем, особо сильно переживать о мыслях Виктории мне сейчас было некогда, потому что голова оставалась всё ещё напрочь забита недавними событиями. После того как были подписаны договоры о мирном соглашении между моим родом и Пожарскими, жизнь начала постепенно возвращаться в привычное русло. Казалось бы, это должно принести облегчение, но меня не покидало ощущение, что всё это лишь временная передышка перед новой бурей. Война отступила, но её тени всё ещё скользили по краю сознания.
Тем не менее, мой клан вернул свои земли, и это однозначно повод для триумфа и радости. Темногорск — наша бывшая столица, город с богатой историей и традициями — вновь находился под моей юрисдикцией. Мы направлялись туда, чтобы заново осмотреть свои владения, почувствовать пульс родной земли. Но вместо торжества я ощущал лишь нависающий груз гигантской ответственности и понимание того, что впереди ждёт ещё больше трудностей и испытаний.
Воспоминания о резиденции под Москвой вызывали во мне смешанные чувства — от горечи утраты до твёрдой решимости вернуть былое. Земля возвращена императором, но от самого дворца, некогда там находившегося, осталось и того меньше, чем можно было сейчас найти на Астафьевском. Там не осталось ни фундамента, ни развалин, ни чего другого, что могло напоминать о былом величии нашего рода. Это служит ярким напоминанием о том, с какой жестокостью и беспощадностью обошлись с моими предками наши враги. Впрочем, я в этом плане от их методов ушел не намного дальше и обходился с врагами ровно так же, так что удивляться тут нечему.
Видеть результат этой давно минувшей войны было болезненно — словно рана, которая ещё не успела зажить. Я отчетливо понимал, что восстановление наследия потребует уйму времени и терпения. Придётся многое начинать с нуля, возрождать то, что было утрачено, и
Мысль о том, что моя ответственность перед родом обретает осязаемую форму, отражалась в голове очередной порцией смешанных чувств. С одной стороны, на задворках сознания скрывалось понимание, что я вообще не обязан заботиться о восстановлении какой-либо справедливости и былом величии нашей фамилии. Мог не утруждать себя мыслями о расправе над врагами и попробовать начать другую, простую и лёгкую жизнь. Мог, в конце концов, и вовсе покинуть империю к чёртовой матери — с теми деньгами, силой и возможностями, которые у меня сейчас есть, я теперь точно нигде не пропаду. Но этот путь вызывал во мне резкое внутреннее отторжение и даже презрение. Как оказалось, предки наделили меня не только особой силой, но и вместе с тем вложили, буквально влили, кое-что ещё. То еле осязаемое и на первый взгляд неощутимое чувство, которое давным-давно уничтожило внутри меня равнодушного до всего вокруг иномирца без родины и флага. Это чувство давало смысл моим действиям и наполняло сердце тихой решимостью идти вперёд, несмотря ни на что. А ещё, я интуитивно, можно сказать, душой, ощущал всецелую поддержку предков, эхо голосов которых ликовало в момент моей самой первой значимой победы.
Размышляя об этом, я медленно вздохнул и усилием воли переключился на уже текущие проблемы, которые, казалось, никогда не иссякнут. Поиск нового жилья стал насущной задачей, требующей немедленного решения. Инцидент с таунхаусами в «Бруснике» продолжал напоминать о себе неприятными последствиями.
Забавно, но теперь, когда я перешёл в новый статус и уже перестал быть безземельным князем, мне внезапно пришлось столкнуться с неожиданными отказами в предоставлении аренды. Владелец компании, которой принадлежал студенческий городок «Брусника», конечно, никаких исков мне предъявить не посмел, но в оформлении нового дома на моё имя нам было пусть и вежливо, но отказано. Первая мысль, вспыхнувшая во мне, была простой и понятной: явиться в офис компании и как следует накрутить там всем хвосты. Но я всё же сдержался, понимая, что люди, по большому счёту, в своём праве. Соседство со мной действительно могло быть небезопасным, и винить хозяев понёсшего убытки посёлка за их заботу о своих финансах и клиентах было неправильно.
К тому же, при желании я мог оформить аренду на кого-то другого, использовать подставное лицо или найти иной способ обойти препятствия. Но стоит ли игра свеч? Жилья хватало и без них, так что стоило просто поискать другие варианты, не создавая себе и людям лишних проблем.
Я перевёл взгляд на Викторию, искоса оглядывая девушку. Княжна всё так же смотрела на мелькающие за окном пейзажи, которые казались размытыми мазками на сером полотне осеннего дня. Я понимал, что оставлять её одну в столице было опасно, поэтому не возражал, когда она изъявила желание составить мне компанию.
К слову, волей-неволей, но я начал ощущать ответственность за жизнь Виктории. Кто-то может сказать, что с учётом всех вводных данных это глупо. И возразить такому человеку что-то в ответ мне будет просто нечего.
Но я знал одно: убивать меня она цели не имеет. Это точно. Во-первых, шансов у княжны для подобных попыток было уже просто не счесть. А во-вторых, её бы давно выдала чёрная дымка.
А тот случай, когда с одной из светлых меня эта способность подвела — не в счёт. Тогда «сестра Мария» была под куполом мощного артефакта, причём утаить его ей вышло только лишь эм… скажем так, ценой едва ли не полного отказа от возможности передвижения.
Единственным видимым артефактом, который был при Светлицкой, оставался изящный крестик на шее. Демоны предупредили меня о нём сразу же, объяснив, что Светлицкие носят такие артефакты, чтобы тёмные не могли в них вселиться. Однако у этого предмета был один нюанс — инкрустированный в него камень требовалось постоянно заряжать энергией, иначе уже через день крестик постепенно превращался в обычное украшение, утрачивая свои защитные свойства. К слову, учитывая то, что уже на протяжении нескольких дней на княжне никакой подобной защиты, судя по словам бесов, не было, я позволял себе сделать вывод о правдивости слов Светлицкой в том утверждении, что она не обладает силой своего рода.