Точка обмана
Шрифт:
Толланд знал, что Корки прав. И все же, представив существ, оставивших эти отпечатки, морскими жителями, он лишился священного страха перед ними. Теперь они казались как-то проще и роднее.
— Майк, — заговорила Рейчел, — почему никто из специалистов НАСА даже не предположил, что отпечатки могут быть оставлены морскими существами? Пусть даже в океане на другой планете?
— На то есть две причины. Пелагические организмы — с океанского дна — представляют собой изобилие разнообразных видов. Все, что существует в миллионах кубических футов океанской массы, в конце концов умирает и опускается на дно.
Рейчел кивнула, соглашаясь.
— Ну а вторая причина? Толланд пожал плечами:
— Просто инстинкт, интуиция. Ученые всегда считали, что космос, окажись он обитаем, был бы населен насекомыми. А по данным наблюдений за космическим пространством, там куда больше песка и камней, чем воды.
Рейчел молчала.
— Хотя… — добавил Толланд. Рейчел заставила его задуматься. — Существуют глубинные океанические зоны, которые океанологи называют мертвыми. Мы их еще не очень-то изучили, но они представляют собой области, где почти нет живых существ. Всего несколько видов донных животных, питающихся падалью. Однако с этой точки зрения существование скопления окаменелостей одного морского вида исключать тоже нельзя.
— Эй! — напомнил о себе Корки. — А как же все-таки насчет корки сплава? Среднего уровня содержания никеля? Хондр?
Толланд ничего не ответил.
— Насчет никеля… — Рейчел повернулась к Корки: — Объясни-ка мне еще разок. Кажется, ты говорил, что содержание никеля в земных камнях или очень низкое, или очень высокое, а в метеоритах оно находится в определенных срединных границах?
Корки кивнул:
— Именно.
— И в этом образце содержание никеля попадает именно в эти границы?
— Очень близко к ним, да. Рейчел замерла:
— Подожди-ка. Близко? То есть? Корки казался раздраженным.
— Я объяснял уже, что минералогическое строение метеоритов различно. Когда ученые находят новые образцы, мы обновляем наши данные насчет того, что считать естественным соотношением элементов в метеорите.
Рейчел взяла образец в руки. Выглядела она сейчас растерянной.
— Так, значит, этот метеорит заставил вас пересмотреть данные по естественному содержанию никеля? А так его процент выходил за установленные границы?
— Самую малость, — ответил Корки.
— А почему никто ничего об этом не говорил?
— Это не существенно. Астрофизика — динамичная наука, которая постоянно накапливает данные.
— И даже во время принципиально важной экспертизы?
— Послушай, — тяжело вздохнув, произнес Корки, — уверяю тебя, что содержание никеля в этой штуке гораздо ближе к уровню метеоритов, чем земных камней.
Рейчел посмотрела на Толланда:
— Ты знал об этом?
Толланд медленно, неохотно кивнул. Тогда это вовсе не казалось настолько существенным.
— Мне сказали, что образцы показывают содержание никеля чуть выше, чем в других метеоритах, и что специалисты НАСА не принимают это в расчет.
— И на то есть причина! — воскликнул Корки. — Минералогическое доказательство здесь вовсе не в том, что содержание никеля находится на нужном уровне, а в том, что оно совсем не такое, как на Земле.
Рейчел покачала головой:
— Извини, в моем деле такая логика считается ущербной, поскольку приводит к гибели людей. Сказать, что камень не похож на земной, еще не значит доказать, что он является метеоритом. Это свидетельствует лишь о том, что он не похож ни на что на нашей планете.
— Какая, черт возьми, разница?
— Никакой, — возразила Рейчел, — если тебе известен каждый камень на Земле.
Корки не ответил.
— Ну ладно, — наконец произнес он, — давай оставим в стороне содержание никеля, раз ты так из-за него нервничаешь. В нашем распоряжении все еще остаются добрая верная корка сплава и хондры.
— Точно, — спокойно согласилась Рейчел. — Два из трех — не так уж и плохо.
ГЛАВА 83
Здание, в котором размещалась центральная штаб-квартира НАСА, представляло собой громадный стеклянный куб, расположенный по адресу И-стрит, 300, Вашингтон, округ Колумбия. Здание было оплетено изнутри двумя сотнями миль коммуникационного кабеля и заполнено тысячами тонн компьютерного оборудования. Оно вмещало тысячу сто четыре служащих, распоряжавшихся годовым бюджетом в пятнадцать миллиардов долларов и обеспечивавших ежедневные операции на двенадцати базах по всей стране.
Несмотря на поздний час, Гэбриэл обнаружила в холле здания множество людей: сюда стекались возбужденные группы репортеров и еще более возбужденные сотрудники космического агентства. Сам холл очень напоминал музей: в нем помпезно громоздились подвешенные к потолку копии знаменитых космических кораблей и спутников. Группы тележурналистов моментально захватывали в плен входящих в здание взволнованных сотрудников НАСА.
Гэбриэл внимательно оглядела толпу, однако не заметила никого похожего на руководителя проекта спутника-сканера Криса Харпера.
Половина людей, собравшихся в холле, имела журналистские пропуска, вторая половина — болтавшиеся на шее удостоверения с фотографиями. У Гэбриэл не было ни того ни другого. Она заметила девушку с удостоверением НАСА и поспешила к ней.
— Привет. Я ищу Криса Харпера.
Девушка озадаченно взглянула на Гэбриэл, словно пытаясь вспомнить, где могла ее видеть.
— Я заметила, как доктор Харпер пришел — не так давно. Наверное, он поднялся наверх. Я вас знаю?
— Вряд ли, — ответила Гэбриэл, глядя в сторону. — А как подняться наверх?
— Вы работаете в НАСА? — Нет.
— Тогда вам наверх нельзя.
— А нет ли здесь телефона, чтобы я…
— Послушайте! — Девушка внезапно рассердилась. — Я вас узнала! Видела по телевизору рядом с сенатором Секстоном. И у вас хватает наглости…
Гэбриэл уже не было рядом. Она растворилась в толпе. Но прекрасно слышала, как сзади девица предупреждает других о присутствии вражеской шпионки.
Ужас! Она здесь всего пару минут, а уже попалась!
Наклонив голову, Гэбриэл проскользнула в дальний конец холла. На стене висел щит-указатель. Она внимательно просмотрела его, разыскивая нужное имя. Тщетно. Назывались лишь отделы и подразделения.