Точка соприкосновения

Дубов Дмитрий

Тут луна, поднявшаяся за время схватки выше, залила своим мертвенным светом часть улицы. Между ручкой зонта и им самим что-то блеснуло.

Мутанты зарычали и двинулись в атаку. Иван потянул ручку на себя, и на свет Божий появилось лезвие метровой длины. Первый взмах, – и голова одного из мутантов навеки попрощалась с телом. Серия из нескольких взмахов, – и на влажный асфальт посыпались уши, носы и руки.

Дико взвыв от нежданной и сильной боли, уроды бросились наутёк. Но не тут-то было. Сверхчеловек

и агент третьего уровня Иван Петровский настиг их и уничтожил.

После он убрал лезвие в зонт, предварительно обтерев его, ухмыльнулся и зашагал прочь».

***

Теперь Стас Полётин откинулся на спинку стула с явным удовлетворением от проделанной работы. Он потирал рукой об руку, думая о том, насколько удалась ему эта боевая сцена с мутантами. Именно такие сцены, по его мнению, приносили успех авторам. Всё-таки кокаин ещё давал свои результаты. Пиво тоже давало.

Писатель с трудом встал со своего стула (за годы своей деятельности он набрал лишних двадцать с половиной килограммов) и пошёл в туалет. Там, стоя над тем, что он любовно называл Ихтиандром, Стас придумывал развитие событий следующей сцены.

Он и предположить не мог, что происходило в вымышленном им мире.

***

А происходило там вот что:

Иван Петровский шёл своей дорогой и думал. Он всегда думал, когда чувствовал, что Следящий не наблюдает за ним. Думал он обо всём: о том, почему так странна его жизнь и наполнена совершенно ненужными и смешными схватками, в которых он всегда остаётся победителем. О том, что за этими схватками всегда внимательно наблюдает Следящий (а, возможно, и управляет ими), а когда он исчезает, то жизнь приобретает свою обычную и размеренную, но в то же время серую и нудную форму. Он думал о природе самого Следящего, но ни одной стоящей мысли за всё это время так и не пришло.

Но тут он был наказан за свою любовь к философии: Иван запнулся за незамеченный камень, и грохнулся, как мешок с картошкой, несмотря на все свои навыки. Притом он умудрился сильно стукнуться обо что-то головой. В глазах Сверхчеловека потемнело, и он потерял сознание.

***

Оправившись, Стас Полётин решил, что ему необходимо подышать свежим воздухом. Рабочий день у писателей ненормированный, поэтому Стас, выйдя, не удивился, когда звёзды с неба начали наперебой подмигивать ему. Он тоже подмигнул им и пошёл своей обычной дорогой.

В кармане он судорожно сжимал газовый пистолет. И не случайно. Сегодняшняя сцена была отчасти списана с прошлого вечера. Правда, ему угрожали отнюдь не мутанты, а обычные подонки, решившие поживиться за чужой счёт. Да и результат схватки был несколько иным.

Вспомнив о результате, Стас потёр ноющую ещё со вчерашнего скулу и крепче обхватил рукоять «газовика».

Можно сказать, что он выходил на регулярные прогулки отчасти для того, чтобы черпать семантическую основу для своих опусов. (Полётину очень нравились слова: «семантика» и «опус», но попроси у него объяснить их значение, – он бы не смог). Он объяснял себе это тем, что писатель должен быть как можно ближе к народу, хотя на самом деле он давно уже исчерпал все запасники своей фантазии.

Он зашёл в парк и сразу же услышал настойчивое пыхтение и жалобные всхлипы. Почуяв писательским нутром, сюжет для новой сцены, Стас поспешил приблизиться к источнику звука, но так, чтобы его не было ни видно, ни слышно (всякое может случиться).

Из-за дерева он стал наблюдать за тем, как пьяный мужик пытался изнасиловать отчаянно брыкающуюся девушку лет шестнадцати-семнадцати. При этом жертва не издавала никаких звуков кроме тех самых всхлипываний, которые он услышал у входа в парк. Полётин стал домысливать ситуацию. «Возможно, думал он, – это его дочь… м-м-м – приёмная. Фу, какая мерзость. Он пообещал угостить её чем-нибудь и вот затащил в эту глушь и так далее».

Смотреть на потуги пьяницы было неприятно, на отчаянное сопротивление девушки – больно, но Стас уговаривал себя, что так нужно для дела, и только поэтому не убегал, куда подальше от «проклятого парка». В то же время внутри себя он почти видел то, как Иван Петровский, не жалея себя, спасает бедную девушку из лап мутанта или ещё какой-нибудь подобной нечисти.

В следующие минуты Стас подумал, что его грёзы начали сбываться, а происходящее намекать, что он уснул у компьютера.

С противоположной от него стороны в ложбинку, где происходила попытка изнасилования, кинулась худощавая фигура, почти не отличимая от окутавшей её тьмы. За секунду до этого насильник вроде бы удовлетворённо крякнул, но последующий звук, изданный им, больше напоминал сдавленный стон побитой собаки. Затем писатель услышал три удара, каждый из которых сопровождался мучительным мычанием. Больше звуков не было.

– Пойдём, – Стас решил, что это пришедший на помощь говорит девушке.

– Н-но, – отозвалась она тоненьким, дрожащим, однако умилительным голоском, – но ведь я не могу его вот так бросить. Он же… (она шмыгнула носом, готовая расплакаться) он же вырастил меня.

– Пойдём, – повторил голос, – теперь он никогда не простит тебя и не отстанет.

– Что же мне теперь делать? Спросила девушка сквозь слёзы.

– Пойдём, переночуешь у меня, а там решим.

Возникла минутная заминка.

– Пойдём, – повторил голос, – у меня ты будешь в безопасности, я не трону тебя.

Стас из-за своего укрытия видел, как двое двинулись из ложбинки в сторону дорожки. Он решил проследить за ними. Голос пришедшего на помощь был знаком ему, хотя Полётин и не мог припомнить: откуда.

Конец ознакомительного фрагмента.