Точка возврата
Шрифт:
Удары были сильными. Кэмэл бил наотмашь. Лесник поморщился и встал. И тут случилось непредвиденное. Несмотря ни на что, грузин вдруг дико закричал и бросился вперед, сбив своим телом Лесника с ног. Рухнув на пол, тот услышал хруст собственных костей. Грузин навалился сверху. Перед глазами Лесника поплыли бесцветные круги, сквозь которые он увидел перекошенное от боли и животной ярости лицо. По лбу и носу хозяина квартиры ручьем текла кровь. Она горячими и частыми каплями падала на подбородок, шею и грудь Лесника. Он схватил мужчину за плечи и попытался сбросить с себя. Но Григорий оказался не слабого десятка. Он вцепился Леснику в горло и несколько раз приложил его затылком о пол.
– Кэмэл, сука! – чувствуя, что теряет сознание, засипел Лесник.
Напарник снова стал бить Григория по затылку.
Хватка ослабла, раздался звук упавшего на пол тела. Лесник обхватил голову руками и сел. Углы комнаты погрузились в туман. Он словно качался на плоту в океане.
– Добей его! – растягивая слова, выдавил Лесник и встал на четвереньки.
Кэмэл схватил его под локоть и поставил на ноги.
Между тем Григорий вновь зашевелился.
– Живучий, гад! – Кэмэл бросился на него сверху, оседлал широкую спину и снова начал бить рукояткой в основание черепа. Вскоре грузин затих.
– Все? – немного придя в себя, спросил Лесник.
– Кажется, да. – Кэмэл с трудом поднялся. – Тебе надо срочно умыться. Ты весь в крови.
Лесник направился в ванную комнату.
Когда он оттуда вернулся, Кэмэл уже сидел на диване.
– Он умер?
Вместо ответа Кэмэл кивнул. Его руки заметно тряслись.
– Я еще, для верности, придушил его.
Холодная вода взбодрила Лесника. Сознание было ясным. Но тупо болел затылок, и саднила ободранная шея.
– Мне бы рубашку. – Он натянул резиновые перчатки, открыл шкаф и стал в нем рыться.
Теперь Кэмэл направился в ванную. Его вид тоже был не ахти. Особенно руки.
С трудом подобрав себе одежду, Лесник переоделся, а испачканную в крови сунул в найденный на кухне пакет. Его примеру последовал и Кэмэл. Закончив приводить себя в порядок, дружки занялись содержимым портфеля. Два радиоуправляемых взрывных устройства, пакет образцов листовок, содержащих призывы к свержению власти в Грузии, конспект по организации беспорядков, копии расписок на получение денег в ФСБ разошлись по укромным местам квартиры. Портфель тоже оставили. Со слов Паду, его привезли аж из Штатов, куда он попал еще из Советского Союза в начале девяностых. Он был с «начинкой» и предназначался для провоза важных документов. Стоило с силой дернуть за ручку, и его содержимое в течение нескольких секунд превращалось в пепел. Такие вещи делали в закрытых НИИ. Люди, обнаружившие его, не будут сомневаться, что за убитым хозяином квартиры стоит серьезная организация.
Для чего все это, Лесника и Кэмэла волновало мало. Они просто делали свою работу, за которую им платили деньги.
Спустя некоторое время они уже шагали по подземному переходу в направлении автосервиса.
Идущие навстречу люди, занятые своими проблемами, не обращали внимания на несуразно одетых мужчин с пакетом в руке. Лесник с Кэмэлом были намного выше своей жертвы, но имели гораздо меньшие габариты. Поэтому пиджаки были им коротковаты, а плечи свисали.
Ворота во двор автосервиса были распахнуты. Оба бандита сразу увидели Зелмаха. Судя по всему, автослесарь уже управился. Чеченец неторопливо протирал стекло. Было заметно, тянет время. Он не сразу узнал своих помощников. Они встали у ограждения выхода из подземного перехода. Через минуту Зелмах выехал из ворот. Едва машина затормозила, Лесник и Кэмэл уселись на заднее сиденье.
– Что в пакете? – выезжая на дорогу, спросил Зелмах.
– Одежда. – Лесник отвернулся к окну. – В крови испачкались.
Зелмах хотел задать еще какой-то вопрос, но неожиданно заработал сотовый. Он сбавил скорость и прижал трубку к уху. По мере того как чеченец говорил, становилось ясно: произошло что-то из ряда вон выходящее. В конце концов Зелмах притерся к тротуару и остановился.
Лесник с Кэмэлом затаили дыхание, пытаясь понять, что произошло. Но никто из них не знал ни слова на чеченском.
Наконец Зелмах отключился, убрал трубку в прикрепленный к ремню кожаный футляр и задумался, глядя на дорогу.
Мимо проносились машины, сновали по тротуарам пешеходы. Лесник с Кэмэлом чувствовали непонятный страх. Пошаливали нервы. Они хотели поскорее избавиться от улик, как следует помыться и выпить. Им казалось, будто все норовят заглянуть в машину. Несуразно смотревшиеся пиджаки на них надулись пузырями.
– Зелмах, – осторожно позвал Лесник, – что стряслось?
Его голос выдавал волнение. Звонок мог касаться только что выполненной работы. Вдруг случилась какая-нибудь накладка и кто-то засек бандитов или, еще того хуже, грузин выжил? Ведь он сам не проверял, а разгоряченный потасовкой Кэмэл мог и не определить, умер хозяин квартиры или нет.
Зелмах резко развернулся.
– Эта крыса Кадык живой остался. – Он выдержал паузу, с ненавистью глядя Леснику в глаза. Тот враз переменился в лице и потупился. Он понял: ведь там, на хуторе, именно ему приказали проверить, расстался с жизнью Кадык или нет. В суматохе он лишь толкнул его ногой и, не услышав стона, бросился к уже выезжавшим со двора машинам.
– Не может быть! – опешил Кэмэл.
– Он в больнице, – не обращая внимания на эту реплику, продолжил Зелмах. – Еще не дал показания. Его нужно убирать. Как можно быстрее!
– Прямо сейчас? – упавшим голосом спросил Кэмэл.
Зелмах кивнул:
– Да. Надо быстро сменить одежду. Где здесь магазин?
– Зелмах, – протянул Кэмэл. – Не слишком ли много для одного дня? Мы что, коммандос?
– Вы лучше! – повеселел чеченец, отъезжая от тротуара. – Не бойся, все нормально.
– Ничего себе нормально, – подал голос Лесник. – Средь бела дня ездим по Москве, как бы, между прочим, без подготовки, людей мочим.
– Ты совсем молчать должен, – нахмурился чеченец. – Кадык – твой косяк.
Вся подготовка к новому убийству заняла чуть больше часа. Вскоре умывшись и переодевшись, они направлялись на очередное убийство.
У Кэмэла и Лесника от этой карусели голова шла кругом. Их пугало такое отношение к делу и поражала обыденность, с которой чеченцы подходили к подобным мероприятиям. Они наконец поняли, что оказались вроде пушечного мяса, которое Зелмах попросту возит по столице от одного адреса к другому. И так будет теперь, пока их не убьют или не схватят.
За размышлениями незаметно пролетело время. Лишь когда машина свернула с шоссе, они вышли из оцепенения.